Прошло три года с того дня, как мы тебя потеряли, доченька. Все это время мы пытались завести детей, но безуспешно…
Накануне еще одного страшного для меня дня мы отвезли тебя, Марк, к Ростиславу и Нине, а сами вернулись в наш дом на побережье, занимались любовью, надеясь все — таки зачать ребенка…
Под утро Верочка сказала, что хочет слетать в Советский Союз, в Ленинград, чтобы встретиться с Володичкой… Мою душу заполнила боль, я понимал, что могу остаться один. Но я любил Верочку больше собственной жизни, я обещал ей помочь оформить поездку…
Утром, после бессонной, полной любви ночи, мы освежились в душе и Верочка села за «Стэнвэй», начала играть свою любимую «Лунную Сонату»…
Внезапный порыв ветра открыл окно, — Ларри замолк, его глаза заполнили боль и слезы. Собрав душевные силы, он продолжил, — я не успел дойти до окна. Верочка прекратила играть, но как — то неестественно. Я резко обернулся. Верочка неподвижно лежала на полу рядом с роялем.
Я бросился к ней. Вера не дышала. Я потрогал сонную артерию, пульс… Я не хотел мириться с тем, что Бог отобрал жизнь у любимой женщины, стал делать искусственное дыхание, непрямой массаж сердца. Садовник Джошуа вызвал медиков. Но в Америке не существует государственной системы здравоохранения и института «Скорой помощи», как это было в Советском Союзе. Медики прибыли только через час, осмотрев Верочку, не стали делать никаких мероприятий, сказали что моя жена умерла примерно час назад от внезапной остановки сердца…
Мы похоронили Верочку в самом прочном дубовом гробе. Ее тело не тронул тлен — она как будто спала…
Мне и сейчас тяжело все это вспоминать, а тогда я сам был готов умереть и лечь рядом с женщиной, которую любил больше всего на свете. От самоубийства меня удержали мысли о Марке и о наших родителях…
После смерти Верочки я передумал продавать дом на побережье. Ведь он стал памятником нашей совместной жизни…
Прошел год. Я вернулся из очередной деловой поездки, забрал Марка у Ростислава и Нины и поехал с ним к своим родителям.
А ничью разразилась страшная гроза. Ветер выл и ревел, волны с яростью бросались на берег. Непрерывно сверкали молнии и грохотал гром. Можно было подумать, что сам дьявол сошел с ума, а эта гроза — результат его безумия…
Макс бросил выразительный взгляд на Марка и Марину…
Ларри, между тем, продолжал свой рассказ:
— Только утром мы узнали, что в дом Ростислава и Нины попала молния и сожгла его вместе с ними. Как потом сказали эксперты, которых я пригласил — сначала молния убила Князевых и только потом возник пожар…
Я был в шоке. Я любил Ростислава за неповторимое обаяние, энциклопедические знания, за рассказы о жизни волхвов, за то, что на него была похожа Верочка…
Из близких у меня остались только Марк и родители. Я решил перебраться в отчий дом — отец и мать нуждались в моем внимании, а Марк в их любви и заботе во время моих деловых поездок. Эвелин и Эдди приветствовали мое решение…
Я перевез к родителям почти все свои вещи.
Вместе с Марком я поехал за памятными вещами Верочки и Марины.
Марк сел за «Стэнвэй», начал играть несложные детские мелодии, ведь Верочка начала учить его музыке с двух лет.
Я собрал вещи, отнес их в машину, вернулся в дом, чтобы взять из сейфа на втором этаже коробку с семейным фотоархивом, который сам и создал — я очень любил снимать Верочку, а потом Марка и Мариночку. Даже свадебные фото я делал сам, поставив соответствующую задержку на срабатывание диафрагмы…
Я спускался по лестнице вниз, когда до меня дошло, что Марк играет «Лунную Сонату «— любимую вещь своей матери.
Я поставил коробку с фотоархивом на рояль, слушал исполнение маленького сына, а перед внутренним взором стояла Верочка…
Вдруг какая — то сила против моей воли заставила меня посмотреть в окно.
С океана, явно преодолевая сопротивление непонятной природы, шла волна цунами. Я молниеносно схватил Марка, выбежал из дома, сел в машину и на предельной скорости помчался прочь от побережья…
Доехав до безопасного, возвышенного места, я остановился, вышел из машины, посмотрел на дом. Первый этаж ушел под воду. И только тогда я вспомнил, что коробка с фотоархивом осталась на рояле…
Между тем волна цунами, словно потеряв свою силу, сделала попытку продвинуться дальше, но совсем обессилев, стала откатываться обратно в океан…
Я отвез Марка к Эвелин и Эдди, вернулся в свой дом на побережье.
Оконные рамы и двери нижнего этажа отсутствовали. Все, что не вошло в их проемы, валялось на полу. «Стэнвэй «заблокировал вход в большую гостиную. Я на коленях прополз под инструментом, попытался найти коробку с фотоархивом… Но, естественно, не нашел ее…