Эль’Джонсон повернулся к мясной марионетке Тухулхи. Сервитор выпрямился, на его лице появились признаки чего-то вроде жизни.
— Чем тебе помочь, Лев? — спросил истощенный медиум варп-устройства.
— Можешь доставить нас на Калибан?
— Домой? — Создание скривило губы в гротескной улыбке.
— Да, ко мне домой.
— Как пожелаешь, так и будет. Мне перенести флот прямо сейчас?
Примарх покачал головой:
— Нет, сначала мы дойдем до точки Мандевилля, как перед обычным варп-прыжком. Сейчас особенно важно, чтобы Жиллиман не узнал о твоем существовании. Устройство на Соте повреждено, так что Робаут наверняка захочет прибрать к рукам тебя.
— Ты мудр и отважен, Лев.
Обернувшись к подчиненным, Эль’Джонсон заметил, что настрой Ольгина резко изменился.
— Отчего ты помрачнел, младший брат? — спросил примарх. — Тебя больше не радует возможность снова увидеть Калибан?
— Нет, мой повелитель, я просто понял, что Кёрз в любом случае будет смеяться последним. Если даже Император и сдерживал осаду какое-то время, сейчас Терра наверняка пала. Я не сомневаюсь, что владыки Сангвиний и Жиллиман снимут Кёрзу голову за изменнические деяния и докажут лживость его предсказаний, но он, вполне возможно, уже добыл Хорусу победу. Ночной Призрак умрет, но дело предателей победит.
Лев хотел было успокоить Ольгина, но банальные фразы застыли у него на губах. Сердце примарха забилось, как посреди сражения, на коже выступили крупные капли пота. Некая мысль старалась вырваться из глубин его разума, словно могучий зверь, застрявший в трясине.
Чем сильнее он пытался сосредоточиться на этой мысли, тем дальше она ускользала.
— Что ты сказал, младший брат?
— Кёрз победит, даже если его казнят, мой повелитель. Если бы…
Воспоминания захлестнули Эль’Джонсона, заглушив слова офицера.
«Ты не сможешь убить меня! Не ты убьешь меня!»
Перед ним всплыло торжествующее лицо Конрада. Чем было то, что непрерывно твердил брат, — бредом помешанного или истинным предвидением?
«Приговор ждет меня с тех пор, как я открыл глаза на окутанном ночью Нострамо. Но никому из вас не хватит духу исполнить его. Все вы — трусы, которые лишь говорят о решимости, но не выказывают ее. Вы заставите меня мучиться, пока не придет ассасин с клинком. И не родилась еще та, что возьмет меч и принесет мне покой».
Предсказания Кёрза…
«Перед тем как все закончится, сломается не только моя спина. Я не стану молить о пощаде, но ты будешь просить за меня. Из троих братьев только ты пожертвуешь честью ради меня».
Ярким пламенем в тумане смятения блеснули другие слова Конрада.
«Смирись с этим! Ты не убьешь меня. Мне даровано искупление: мою жизнь заберет ассасин Императора».
— Тухулха! — повернувшись к сервитору, Лев схватил его огромной рукой за локоть. — Зал Сангвиния прикрыт щитами, они блокируют телепортацию. Ты можешь пробить их?
Марионетка посмотрела в потолок, изображая задумчивость. Через пару секунд ее пустой взгляд вновь замер на Эль’Джонсоне.
— Да, Лев. Заслоны Макрагга для меня не преграда, но перенос может навредить тебе.
— Отправь меня туда, к Сангвинию! — рявкнул примарх и ткнул пальцем в командира Крыла Смерти. — Ольгина тоже. Немедленно!
— Как прикажешь, Лев, — поклонился сервитор.
Миг спустя «Непобедимый разум» растворился вокруг Темных Ангелов.
Глава 35:
Самый непростой разговор
Единственным утешением после провального разбирательства могла стать скорая казнь Кёрза. Жиллиман не сводил глаз с падшего брата, который с непокорным видом стоял перед Сангвинием. Руки Конрада по-прежнему были скованы. Медленно повернув голову, Ночной Призрак взглянул на Ультрамарина и неторопливо растянул губы, обнажив кинжаловидные клыки.
— Теперь не так легко, дорогой Робаут? — поинтересовался Кёрз.
— Что «не так легко»? — Жиллиман знал, что не должен спрашивать, но не удержался.
— Убить меня. Под маской закона тебе было бы проще? — Конрад жеманно вздохнул и отвернулся. — И как быть со Львом? Он ведь тоже преступник. Почему его не поставили рядом со мной?
На это Робаут ответить не смог и посмотрел на императора-регента. Сангвиний взирал на Кёрза с презрением, сжимая кулак одной руки в другой.
— У меня нет клинка, — сообщил Ангел.
— У меня тоже, — признался Жиллиман. Он символически отказался от ношения гладия, когда передал военную власть Эль’Джонсону.