- Никто… сам сообразил. Чего ж вам головы свои подставлять…?
- Свои шлёпнут – не лучше.
- Ну, я предупредил, а решать вам…, - Василий отошёл к буеру, сняв автомат, взял за один угол, поставил его на коньки, расправил парус. Прежде, чем сесть, снова повернулся к лыжникам, которые уже все поднялись, сказал: - Слушайте, земляки, возьмите чуть левее, к банке Каменной, там финны стоят, немцы им о своих проблемах не докладывают, там может быть тихо. И языка возьмёте, и не напоритесь на фрицев. Всё равно тот участок разведывать надо.
- Ладно, подумаем. И…, - лейтенант сделал паузу. – И мы не встречались.
- Само собой.
Буер круто пошёл к ветру, словно его и не было.
Лыжники двинули тем же строем в ту же сторону. Только замыкающий встал впереди.
Снова – ледяная равнина и только буер подпрыгивает на мелких наледях, лавирует среди препятствий. Снежная позёмка в лицо буеристу, который, прижмурив глаза, вглядывается во тьму.
Привычный глаз опытного спортсмена выхватывает из общего мрака и снега некое шевеление. Он притормаживает ногами, останавливается, сворачивает парус, поднимается с сиденья, двинув специальным рычагом, укладывает мачту на площадку буера. Взяв в руки автомат, ложится на лёд, начинает двигаться по-пластунски в сторону непонятных звуков и движения. Через некоторое время останавливается, прислушивается.
Освещённые Луной по озеру ходят люди в серой немецкой форме. Рядом на льду – ящики. Несколько человек в отдалении друг от друга сверлят бурами лунки. Время от времени они вытаскивает буры, произносит: Fertig! Тогда двое с топорами подходят к ним и расширяют полынью.
Затем другие двое цепляют ящик верёвкой и бережно, на манер саней, тянут к полынье. Топорами сбивают крышку и аккуратно опускают открытый ящик в прорубь. Тот медленно уходит под воду, «отсалютовав» рогатой противолодочной миной.
Василий, подняв голову, смотрит на это действо, сверяется с очертаниями берегов, чтобы запомнить ориентиры. Потом, словно в обратной перемотке киноплёнки, отползает назад, к буеру. Не поднимаясь, ставит мачту, откатывает буер дальше от места минирования. Только тогда садится на место и разворачивает парус.
Буер мчится, уходя «в точку».
Василий «паркуется» на берегу неподалёку от штаба. На окрики часовых отвечает: «Мичман Демарин из разведотряда ОВР с донесением в штаб». Его пропускают.
Войдя в штаб, где находится только каперанг Птохов, прикладывает руку к голове:
- Разрешите доложить?!
- Что там у тебя?
- В результате одиночного рейда по озеру в районе мыса Заячий обнаружены немецкие сапёры. Ими заминирована акватория по судоходной трассе вдоль укреплённого берега.
- Покажи на карте.
Демарин быстро подходит к столу, склоняется над картой. Берёт карандаш, уверенно обозначает места минирования.
- Добро… Мы хотели там завтра ледокол пустить с нашими катерами, поколотить немецкую артиллерию по данным языка. Похоже, придётся скорректировать планы.
- Разрешите доложить свои соображения?
- Давай!
- Товарищ капитан первого ранга, фрицы сделали проруби, сейчас уйдут спокойно, но лёд ещё не схватится, будет тонкая наледь, которую легко пробить…., - голос «уходит», мы видим только поодаль энергично беседующих мужчин. Разговор их нам не слышен.
Потом звук возвращается:
- Толково. Выполняйте!
Василий Демарин покидает штабную землянку.
Сцена 7.
По ходам сообщения Демарин быстро передвигается.
В заснеженных окопах обычная обстановка: накаты брёвен, снежные брустверы с пулемётными гнёздами, с подготовленными ложе для винтовок. Кое-где группами и поодиночке находятся военные. Большинство – в морских бушлатах. Кто-то – в общевойсковых шинелях. Встречаются и гражданские в фуфайках, в пальто с лопатами и ломами.
Демарин лавирует между ними, доходит до солдатской землянки, ныряет под брезентовый полог. Со шконки подскакивает юный матрос, прикладывает ладонь к бескозырке: «Вахтенный Костенко…».
- Тссс! – останавливает доклад Демарин.
По краям землянки в два яруса расположены спальные места, занятые спящими бойцами разведроты. Все – в тельняшках.
Он снимает с себя маскхалат, верхнюю одежду. В небольшой землянке тепло, греет самодельная буржуйка, сработанная из пустой бочки.
Оставшись в тельняшке и белых кальсонах, он запрыгивает на свободную койку в углу, без постельного белья.
- Костенко, - тихо окликнул он дежурного, - разбудишь через час. Сначала – меня. Потом – Глушкова, Дмитриева и Волкова.