Вскоре ему удалось полностью завладеть и телом, и душой Саманты, добиться того, что она жаждала его постоянно и все сильнее. Не оставалось никаких сомнений – очень скоро она проведет его на виллу мимо головорезов своего отца.
Время не стоит на месте, напоминал себе Коллин. Харрингтон все еще в Танжере, но вскоре вернется. Необходимо проникнуть на виллу и забрать Ренуара до того, как это произойдет.
Все случилось совершенно неожиданно. Однажды ранним утром Саманта позвонила ему в отель и сообщила, что автомобиль сломался и водитель не сможет отвезти ее в город. Коллин почувствовал нарастающий жар в крови. Вот он, тот самый случай, которого ему пришлось так долго ждать!
– Давай я приеду к тебе. Мы могли бы отлично провести время, – как можно небрежнее постарался произнести молодой человек.
– Даже не знаю… – неуверенно ответила Саманта.
«Чего она боится? – подумал Коллин. – Отец ведь все еще в Танжере».
– Ты хочешь встретиться со мной, дорогая, или нет? – Теперь он придал голосу нарочито взволнованное звучание.
– Конечно! Но… – Саманта снова заколебалась. – Ладно. Я предупрежу охрану у ворот. Иди прямо в дом, я буду ждать тебя там.
Мысли с бешеной скоростью сменяли одна другую, когда Коллин вел машину на виллу Харрингтона. Оказавшись внутри, нужно прежде всего определить, где картина. Потом найти способ взять ее, однако так, чтобы Саманта ни о чем не догадалась и не предупредила охрану.
Внезапно он вспомнил о собаках и мысленно застонал. «Меня разорвут на клочки», – мелькнула мрачная мысль. Коллин обругал себя за то, что до сих пор не разработал четкого плана действий на случай, если попадет внутрь здания, не продумал всего как следует.
У ворот, как и было обещано, охранник в форме сообщил Коллину, что его ждут. Ведя машину по длинной мощеной подъездной дороге, Коллин внимательно разглядывал роскошную виллу. В ней наверняка было не меньше сорока комнат. «Целый день уйдет, чтобы найти здесь картину. А ведь надо еще ее и вынести».
Припарковав автомобиль, он вошел в парадную дверь. Мальчик-марокканец встретил его и, проводив в библиотеку, предложил подождать. Коллин мысленно улыбнулся. Саманта наверняка никак не может решить, что надеть. Точно дитя, она всегда радовалась новому платью или паре туфель. Ну что же, в данной ситуации ожидание только на руку. «Будет по крайней мере время подумать, как действовать», – рассудил он.
Дверь за его спиной открылась.
– Ну, chеrie, наконец-то ты готова…
Повернувшись, Коллин замер, увидев перед собой не Саманту, а ее отца, пресловутого Вильяма Харрингтона. Он был выше, чем представлялось Коллину, с буйной серебряной шевелюрой и суровым, орлиным лицом.
– Доброе утро, – холодно сказал Харрингтон. – Боюсь, на сегодня вы лишились общества моей дочери. Видите ли, она только что отбыла в Париж.
– Как же так? Саманта совсем недавно разговаривала со мной по телефону и ни словом не обмолвилась… – начал было Коллин.
– Ей самой стало известно об этой поездке всего полтора часа назад. Она уехала по моему настоянию. – Харрингтон присел на край огромного, обтянутого кожей старинного письменного стола. – Я все знаю о ваших отношениях с моей дочерью… и не одобряю их.
– Саманта достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решать…
– Хватит мне голову морочить! – резко оборвал гостя Харрингтон. – Мне известно, кто вы такой и зачем находитесь здесь, мистер Деверелл. Мне известно также, что вы использовали мою дочь, чтобы проникнуть в дом. Но ничего у вас не выйдет. Я заплатил за Ренуара очень большие деньги и не собираюсь с ним расставаться.
– Картина принадлежит мне! – в бешенстве закричал Коллин. – Ее украли!
– Отнюдь нет – и это зафиксировано в документе, удостоверяющем продажу, – возразил Харрингтон.
– Подлог!
– Ни один суд не признает этого, – почти сочувственно ответил Харрингтон.
– Вряд ли вы приблизитесь к любому суду ближе чем на пятьдесят миль, – с вызовом заявил Коллин.
– А мне никакой суд и не нужен. Послушайте, мистер Деверелл, мои люди взяли вас под наблюдение с того самого момента, как вы появились в Марракеше. У меня везде есть глаза и уши. Вы обманули мою дочь, совратили ее и использовали в своих целях. За одно это я испытываю сильнейшее желание убить вас.
Как вспышка, как озарение, в сознании Коллина мелькнула мысль о том, что именно эту участь Харрингтон и уготовил ему. Почти непроизвольно он рванулся вперед, но тут же был остановлен могучим телохранителем Харрингтона, пригвоздившим его к полу одной рукой. Коллин начал подниматься, однако двое других головорезов схватили молодого человека за руки. Прикладывая нечеловеческие усилия, он попытался вырваться, и тут первый громила подошел к нему вплотную и нанес мощный удар кулаком в живот.
Коллин согнулся пополам, глаза у него чуть не выскочили из орбит. Те двое отпустили его, когда, едва дыша и почти потеряв сознание, он рухнул на пол.
Телохранитель повернулся к Вильяму Харрингтону.
– Что прикажете с ним сделать, босс?
– Отправьте его в расход, – холодно ответил Харрингтон. – Но не слишком быстро. Я хочу, чтобы он умирал долго и мучительно.
Коллин медленно открыл глаза, в первый момент не в силах сообразить, где находится. «Так вот на что похож ад, – подумал он, изумленно оглядываясь. Попытался приподняться, но правая рука подломилась под его тяжестью и безвольно скользнула вниз. – Сломана. Эти подонки сломали мне руку». Прищурившись, Коллин посмотрел вверх на ослепительно белое солнце. Такое жаркое… невыносимо жаркое. Боль затуманивала разум, и все же молодой человек понимал, что лежит на песке. Вне всякого сомнения, это пустыня. Он попытался ползти, подтягиваясь с помощью одной левой руки, однако тело казалось просто невероятно тяжелым. Попытался оглянуться, чтобы поточнее определить свое местонахождение, но даже это ему не удалось. Взгляд не фокусировался, в голове пульсировала жуткая боль. В горле пересохло, точно там застрял целый моток хлопковых нитей.
Коллин понятия не имел, сколько времени здесь находится, но ничуть не сомневался в том, как именно тут оказался: его привезли и вышвырнули в безводной пустыне головорезы Харрингтона. Их босс хотел, чтобы Коллин умер. Похоже, еще немного, и желание Харрингтона исполнится.
Молодой человек вновь перевел взгляд на небо. Несмотря на то что перед глазами все плыло, он различал силуэты больших птиц, круживших над головой. Стервятники… Если, конечно, у него уже не начались галлюцинации… Следят за ним и ждут.
Это зрелище пробудило в Коллине бешенство и яростное желание выжить. «Ты, может быть, и добьешься своего, ублюдок, – в гневе подумал он. – Очень вероятно, что мне не выйти из треклятой пустыни живым. Но если это все же произойдет, то, клянусь, я доберусь и до тебя, и до всей вашей шайки. В том числе и до моего дорогого братца. Я разделаюсь с вами, даже если это будет последнее, что мне удастся сделать в жизни».
С этой мыслью он снова потерял сознание.
УАЗЗАТЕ, МАРОККО
сентябрь 1982 года
Коллин медленно скользил по волнам полудремы, то проваливаясь в небытие, то выныривая из него и лишь частично отдавая себе отчет в том, что происходит вокруг. Он больше не лежал на песке. Не было ни жары, ни палящего солнца, ни ослепительно яркого света – лишь успокаивающая полутьма. И смутное ощущение, будто он плывет на облаке из мягкого, освежающе-прохладного шелка. Время от времени чувствовалось прикосновение к лицу чего-то холодного и влажного, но понять, что это было, не удавалось. Разум бездействовал, тело онемело. Никакого представления о том, где он и как давно сюда попал.
«Может, я умер?» – С этой внезапно вспыхнувшей мыслью тьма вновь затопила сознание.
Потом туман в голове рассеялся. Коллин пришел в себя и понял, что находится в совершенно незнакомом месте. Лежит на постели в небольшой, почти пустой, плохо освещенной комнате, где, кроме него, никого не было. Молодой человек попытался сесть – и тут же ощутил, что не может пошевелиться. Правая рука была в гипсе, но боли Коллин не чувствовал. В голове – тяжесть. Он с трудом приподнял левую руку, осторожно дотронулся до виска и нащупал повязку на голове.