– Черт возьми, Коллин! Вы все время твердите, чтобы я доверяла вам, но при любой моей попытке заложить фундамент этого доверия тут же делаете шаг назад, – обиженно сказала Эшли. – Как могу я доверять вам, если вы не доверяете мне?
Коллин по-прежнему не спускал взгляда с дороги, но чувствовалось, что ей удалось задеть его за живое.
– Ладно, все правильно, – медленно произнес он в конце концов. – Наверно, вы и в самом деле имеете право знать.
И он рассказал ей о своей поездке в Марракеш.
Большие напольные часы показывали без десяти четыре. Эшли, в одной розовато-лиловой шелковой ночной рубашке, сидела у себя в спальне на краю постели, невидящими глазами глядя на голубые стены. «У меня, должно быть, с головой не в порядке, – размышляла она, чувствуя нарастающую тревогу. – Как могла я хотя бы задуматься о том, чтобы участвовать в таких делах?» Но даже раздираемая сомнениями, она знала ответ на этот вопрос: ради Роберта, только ради него одного. Не существовало ничего, на что Эшли не пошла бы, чтобы вернуть себе сына. Ничего.
Она встала, босиком подошла к двери на балкон и распахнула ее, впустив в спальню стылый зимний воздух. Не замечая резкого холода, вышла на балкон и замерла, глядя в чистое, усыпанное звездами небо. Из темноты проступило лицо Брендона; казалось, стоит протянуть руку, и можно коснуться его.
– Ты ведь понимаешь меня, правда? – прошептала Эшли.
– Похоже, сегодня ночью нам обоим не по себе.
Испуганно вздрогнув, Эшли посмотрела вниз. Там, в тени балкона, стоял Коллин в теплом свитере. Его волосы были взъерошены ветром.
– Что?
– Вижу, вам тоже не спится.
– Нет, – Эшли покачала головой. – Никак не уснуть.
– Полагаю, с вашей стороны будет разумно накинуть хотя бы халат. – В голосе Коллина прозвучала улыбка.
Эшли вспомнила, что на ней нет ничего, кроме прозрачной ночной рубашки, облепившей тело под порывами ветра.
– Вы… – Она испуганно тяжело задышала. Резко повернулась и бросилась в комнату, захлопнув за собой дверь.
Коллин с улыбкой покачал головой. Жаль, что он спугнул ее. Эшли – изумительная женщина, и ничего ему так сейчас не хотелось бы, как… Нет, нельзя позволять страсти стать на пути того, что ему предстояло совершить. Что им предстояло совершить. Не сейчас. Слишком многое нужно сделать и слишком мало оставалось для этого времени.
НЬЮ-ЙОРК
март 1987 года
Антон Деврис был зол и расстроен. Зол, потому что никто не соглашался с его версией о том, что один человек мог задумать и осуществить все эти дерзкие ограбления на четырех континентах. А расстроен, потому что никак не мог добыть доказательства, без которых нельзя предъявить обвинение Коллину Девереллу. Должно же быть хоть что-то… То, что Интерпол и остальные задействованные в расследованиях агенты проморгали. Ведь именно всегда Деверелл оказывался в нужное время в нужном месте. И Деврис решил, что ему остается одно: как можно больше узнать о Деверелле, вникнуть во все, даже в самые интимные детали его жизни.
В данный момент вознесенный высоко над финансовым центром Манхэттена Деврис сидел в офисе «Интерконтинентал ойл» напротив Джастина Деверелла. Он знал, конечно, что братья – близнецы, и все же их физическое сходство выглядело просто… пугающим.
«Да, различить их и в самом деле невозможно», – думал Деврис, глядя на сидящего за своим столом председателя совета директоров «Интерконтинентал ойл». У следователя возникло ощущение, что задавать Джастину вопросы о его брате – почти то же самое, что допрашивать самого Коллина Деверелла!
– Боюсь, я вряд ли могу оказать вам сколько-нибудь существенную помощь, мистер Деврис, – сказал Джастин Деверелл. – Мы с братом никогда не были близки. Фактически вот уже несколько лет мы даже не разговариваем друг с другом. Есть только одно, что можно утверждать о Коллине с большой степенью уверенности: его жизнь всегда была посвящена поискам великого приключения, которое щекотало бы нервы, заставляло бы трепетать каждую частичку души.
– Понимаю.
«Странно, – подумал Деврис, – что близнецы могут быть настолько чужими друг другу».
– Но я кое-чего не понимаю, – продолжал Джастин. – Дело, связанное с хищением имущества Коллина, было закрыто несколько лет назад. Что, возникли причины, заставившие пересмотреть это решение?
– Не совсем так, – поспешно ответил Деврис. – Некоторые из украденных предметов всплыли в Риме, Лондоне…
– И вы изменили свою точку зрения и теперь считаете, что Коллин сам организовал грабеж. – Это прозвучало не как вопрос.
Деврис покачал головой, удивляясь тому, как быстро Джастин выстроил логическую цепочку и пришел к выводу.
– Нет. Вовсе нет.
В глазах Джастина возникло выражение настороженности.
– Тогда к чему вопросы о привычках и особенностях характера моего брата?
– Я по-прежнему убежден, что тогда его обманули, – ответил Деврис. – Кто и как – другое дело, но…
– Тогда с какой стати вы снова вернулись к расследованию? – прервал его Джастин.
– В интересах следствия я не имею возможности ответить на этот вопрос, мистер Деверелл. Мне очень жаль.
– Понятно. – Джастин глубоко вздохнул. – Прошу извинить меня, мистер Деврис…
– Конечно. – Деврис встал и протянул руку. – Благодарю за то, что уделили мне время, мистер Деверелл.
– Хотел бы я оказать вам реальную помощь, – улыбнулся Джастин.
– Но вы мне помогли, – заверил Деврис. – Причем весьма существенно.
Он и в лифте продолжал анализировать итоги только что состоявшейся встречи. Джастин Деверелл, и это не вызывало сомнений, во время всего разговора чувствовал себя не в своей тарелке, вроде бы без всяких на то видимых оснований. Может быть, первоначальные подозрения были верны и именно Джастин Деверелл организовал кражу у Коллина? Или ему было что-то известно о тайной, ночной деятельности брата?
Ясно одно – не только Коллину Девереллу есть что скрывать.
– У меня ничего не получится, Коллин, – огорченно пробормотала Эшли, вертя в руках замок, висящий на двери гаража. Потом она решительно оставила свои попытки и потерла ладони, пытаясь согреть их. – Здесь чертовски холодно!.. Я совершенно не гожусь для всего этого.
– Ничего не поделаешь, – твердо заявил Коллин. – Придется торчать тут до тех пор, пока у вас не станет получаться, и притом быстро.
– Этого не будет никогда, – посетовала Эшли.
– Будет, не сомневайтесь. Главное – не сдаваться. У меня тоже не сразу получилось.
Она состроила гримасу, откинув с лица прядь волос.
– Что-то не верится.
– Правда-правда, – заверил ее Коллин. – Но Блэкджек не отставал от меня, и я тоже не отвяжусь от вас, не надейтесь.
– Вы скучаете по нему, да? – мягко спросила Эшли.
Коллин устало улыбнулся:
– Чертовски трудно, знаете ли, плохо относиться к человеку, который спас тебе жизнь.
– Понимаю.
– Я обязан ему больше, чем кому бы то ни было. – Коллин снова сунул Эшли в руки отмычку. – Лишь перед ним, единственным на свете, я в долгу. И либо уплачу его, либо погибну, пытаясь сделать это.
– Вы имеете в виду его дочь. – Она возобновила свою по-прежнему бесплодную атаку на замок.
– Да.
– А что, если вы не найдете ее?
– Найду, не сомневайтесь, – уверенно заявил Коллин.
– Получилось! – победоносно воскликнула Эшли, когда замок внезапно открылся. – Ну что, дело сделано?
– Ни в коем случае! – Коллин покачал головой. – Теперь вы будете повторять это снова и снова, пока не станете делать быстро и легко.
– Когда-то я занимался фехтованием и готовился принять участие в Олимпийских играх, – объяснил Коллин Эшли, восхищенно разглядывающей его церемониальную саблю. – Однако все ограничилось лишь Панамериканскими играми семьдесят второго года.
– Значит, вы великолепный спортсмен! – Эшли провела кончиком пальца по искусно вырезанному узору на эфесе клинка.