— Не потребуется. Нам просто надо поговорить. Обойдемся пока без протокола.
Староста облегченно выдохнул.
— Тогда я пошла, — сказала машинистка, и тотчас упорхнула со словами: — Доброго вечера, господа.
Я проводил ее взглядом. В нём было много восхищения ее грациозностью и самая малая толика подозрительности. Барышня проскользнула мимо нас так легко, словно тень. Тень в черном платье. Кажется, я подцепил у Факела дурную привычку подозревать всё и вся. Ну какой из нее культист, а тем более одержимый? Последние — сплошь уроды, а она — настоящая красотка.
Нет, скорее, это просто раздражительность от голода. Лучше бы нам было поговорить за ужином. Застольная беседа да без протокола — что может быть доверительнее? Увы, староста пригласил нас не в столовую, а в свой кабинет. С предыдущего визита в нем ничего не изменилось, разве что бумаг на столе стало чуть побольше. Староста привычно было направился к столу, но остановился на полдороге, не решаясь сидеть, пока мы стоим. Стульев для посетителей в кабинете не было.
— Ты присаживайся, Василий Никанорыч, — сказал ему Факел. — У нас беседа пока не официальная, а в ногах правды нет.
Староста благодарно кивнул, стрельнув в нашу сторону встревоженным взглядом на слове "пока", и осторожно опустился на краешек кресла. Я, раз уж у нас пока не официальная часть, присел на подоконник. Там стоял горшок с чахлой геранью. Я немного подвинул его, чтобы ненароком не смахнуть за борт, хотя, сдается мне, в садике за окном ей было бы куда комфортнее. Факел прошелся по кабинету.
— Что ж, Василий Никанорыч, — сказал Факел. — Первую часть загадки мы решили.
— Да-да, — староста исправно закивал. — Мне уже, к-хм… так сказать, сигнализировали. Никак поверить не могу, что наш плотник оказался людоедом.
Он помотал головой, словно бы утрясая там неприятную мысль.
— Не людоедом, Василий Никанорыч, а культистом, — поправил его Факел.
— Час от часу не легче.
Через сад пробежала Ольга Львовна. Оглянувшись на здание, она увидела меня в окне, и тотчас скрылась за деревьями. Что ж, под дверями машинистка не подслушивала. Это говорило в ее пользу. На месте культистов я бы непременно попытался выяснить, что нам известно.
Хотя, по правде говоря, известно-то нам немногое.
— Да, это хуже, — сказал старосте Факел. — Как же ты, Василий Никанорыч, проглядел его?
Староста развел руками и вздохнул.
— Виноват. Ведь на хорошем же счету был шельмец! План всегда в срок выполнял. Коли надо, день и ночь работал. Никогда не жаловался и, главное ведь, на него никто не жаловался.
— Да, о своей репутации он позаботился, — согласился Факел. — Но вот что странно. У него на груди здоровенная бесовская татуировка. Такую так просто не сведешь и не спрячешь. Стало быть, он был убежденным адептом культа, а не просто заблудшей овцой. И неужели никто ничего не заметил?
Староста в очередной раз вздохнул. Очевидно, в данном случае это означало утвердительный ответ.
— Как давно он в Дубровнике? — спросил Факел.
— Так местный он, — сразу ответил староста; даже как-то духом воспрял от того, что хоть на какой-то вопрос у него есть точный ответ. — Из Чекушек, — и добавил в ответ на вопросительный взгляд инквизитора. — Деревенька такая была за рекой, тут версты три, не более.
Он махнул рукой на окно. Деревенька была примерно в направлении лесопилки.
— Была? — переспросил я.
— Всё так, — подтвердил староста. — Пару лет назад там все перемерли от чумы. Один только плотник и остался. Инквизиторы его, кстати, тогда проверяли. Сказали — чист. А я что же? Мне сказали, я и поверил. У меня полномочий перепроверять за вами нет.
Факел недовольно махнул рукой. Мол, здесь понятно, дальше давай. А дальше ничего примечательного и вовсе не было. Деревушку спалили от греха подальше, а плотник перебрался в Дубровник. Он и раньше нелюдимым слыл, а тут и вовсе в себе замкнулся. Никого это не удивило.
— Вот, стало быть, и всё, господа инквизиторы, — так закончил староста свой рассказ.
— Да нет, Василий Никанорыч, не всё, — ответил Факел. — Получается, к культу он уже здесь примкнул. Такое случается, что человек в годину бедствий утрачивает веру. Случается… Но если он тут примкнул, то, получается, было к кому примыкать.
Староста, старательно кивавший в такт его словам, машинально кивнул и на последней фразе, после чего вздрогнул и испуганно вскинул голову, одновременно втягивая ее в плечи. Выглядело забавно, словно бы черепашка из панциря выглянула. Видел я их в Петроградском зоопарке, когда захаживал туда с одной своей знакомой. Точь-в-точь нынешний Василий Никанорыч.