Наш провожатый развел руками.
— Это точно понижение, господин инквизитор, — спокойно произнес он. — Не угодил начальству, вот меня и задвинули. Но зато тут я сам себе начальство. Покажу себя, так, может, еще и в начальники охраны выбьюсь, — последняя фраза прозвучала как: я им всем покажу! Павел тотчас смутился и указал на ближайшую лестницу, уже спокойно добавив: — Кабинет профессора наверху.
На внутренний балкон выходила массивная двустворчатая дверь из лакированного дерева. Из холла была отлично видна и она сама, и все подходы к ней.
— Что ж, шанс показать себя у тебя точно будет, — сказал Факел.
— Бесы? — спросил Павел.
— Пока культисты, — ответил Факел. — Но с ними будут одержимые.
— Могут быть, — уточнил я.
Не хотел раньше времени пугать человека, однако в глазах Павла я прочел не тревогу, а предвкушение. Этим мне он сразу напомнил давешних штурмовиков в Нарве. Хотя вроде не мальчик уже. Те штурмовики, кстати, все погибли. За одним исключением, где вовремя включился инстинкт самосохранения. То есть, ему, конечно, не помешало бы включиться немного раньше, но это же штурмовики. У них оный инстинкт вообще по уставу не положен. А этот-то — пусть и бывший, но всё же сыщик. Голова должна работать.
— И сколько их будет? — спокойно уточнил Павел.
Факел пожал плечами. Баллоны за его спиной чуть приподнялись и опустились в такт этому движению.
— Что ж, посчитаем по факту, — сказал Павел. — А почему они на профессора ополчились, если не секрет?
— Не секрет, — ответил Факел. — Но мы сами пока не знаем. За тем и пришли.
Павел нахмурился и покачал головой.
— Увы, тут я знаю не больше вашего, — он хмуро посмотрел наверх и добавил: — Только вы извините, я вначале о вас доложу.
— Да, конечно, — сказал Факел.
Павел быстро взбежал по ступенькам. Не ожидал я от него такой бодрости. Наверху Павел тотчас скрылся за двустворчатой дверью.
— Как думаешь, — негромко спросил я у Факела. — Он сильно расстроится, если окажется, что культистам тут нужен не профессор, а кто-то еще?
— Кто именно? — спросил Факел.
Я немного подумал и пожал плечами.
— Вот и я так думаю, — сказал Факел. — Нет в этой дыре больше ничего интересного для культа.
— Разве что они просто решили опробовать здешнюю лесопилку, — с улыбкой заметил я.
— Да, — без всякого намека на ответную улыбку произнес Факел. — Лесопилка определенно как-то связана с их целями. А как конкретно, мы, надеюсь, сейчас узнаем у профессора.
Дверь наверху открылась. Павел вышел на балкон и помахал нам рукой. Мол, поднимайтесь.
Профессор ждал нас в своем кабинете и, должен заметить, это был самый большой кабинет из всех, в каких мне доводилось бывать. Он занимал весь второй этаж, за исключением той его части, которая отсутствовала над холлом. И почти всё это пространство заполняли книги.
Нет, это не было библиотекой. Книги не стояли чинно на полках, выстроенные по каталогу. Многие были открыты, другие топорщились рядами цветных закладок. Огромный письменный стол был просто завален раскрытыми книгами. Над столом висела какая-то сложная схема. Под схемой стоял сам профессор Леданков.
Высокий, бледный и худой, с впалыми щеками и в черном халате, таком длинном, что его полы лежали на полу, он больше походил на Кощея, чем на профессора. Хотя, первое впечатление бывало и ошибочным. Когда профессор заговорил, я сразу отметил его четкую дикцию:
— Здравствуйте, господа. Я очень занят, поэтому попрошу вас максимально кратко изложить цель вашего визита.
— Культисты, — сказал Факел, и задумчиво уставился на профессора.
Повисла пауза.
— И что культисты? — спросил профессор.
— На этот вопрос кратко ответить не получится, — ответил Факел.
Профессор криво усмехнулся и попросил его быть настолько кратким, насколько это возможно. Даже сесть не предложил, хотя кресла тут были. Впрочем, на них тоже лежали книги. Из того, что я успел рассмотреть, все они были о ботанике. На полях виднелись карандашные пометки. Буковки были мелкие, но очень четкие, хотя я все равно ничего не понял. Это больше походило на формулы.
История с культистами, которую Факел поведал действительно кратко, не произвела на профессора никакого впечатления. Он только спросил, не подозревают ли господа инквизиторы его самого в принадлежности к культу. Когда выяснилось, что нет, профессор утратил к нам всякий интерес. Факел еще говорил, а он уже взял со стола книгу и, заглянув в нее, что-то пометил себе в бумагах на столе.