Поздно. Уже себя выдала. Впрочем, на тот момент каких-то серьезных сомнений в этом вопросе уже не было. Разве что:
— И вы тотчас помчались в логово людоеда? — спросил я. — Не побоялись, что там его сообщники прячутся? Или культисты?
— Ой, да он всегда одиночкой был, — барышня небрежно отмахнулась. — Зато если бы я нашла их планы, представляете, какой был бы материал?!
— Материал? — Факел вцепился в последнее слово, будто клещ. — Так ты — газетчик?
— Ой, нет, что вы?! — поспешно, я бы даже сказал: слишком поспешно, ответила барышня, и даже замахала руками, открещиваясь от такого предположения. — Это не я. Это мой брат.
— Где он? — тотчас спросил Факел, поглядывая по сторонам.
Я тоже оглянулся. Барышня тотчас заверила нас, что ее брата тут нет. Факел уже более строгим тоном повторил свой вопрос. Тогда барышня, немного смущаясь, поведала, что и сама толком этого не знает. Он где-то собирал материал для очередной статьи.
— А вы, стало быть, собираете здесь, — сказал я.
— Ага! — барышня старательно кивнула. — Но мы не собираемся публиковать ничего секретного. Что ж мы, совсем ничего не понимаем?
Уже легче. Хотя откуда ей знать, что тут секретно, а что — нет. Тем более что у инквизиции секретно практически всё. Специфика службы такая. Если инквизиция куда-то нагрянула, значит, кто-то с нашей стороны здорово обмишурился, а это не самые духоподъемные новости. Поэтому про инквизицию обычно пишут, когда молчать уже нельзя или же это такая сенсация, что молчать уже нет сил.
Пока что у них в Дубровнике не было ни того, ни другого. Культисты на шестой год войны котировались где-то на уровне тараканов. Ну завелись и завелись. Выведите поганцев и не морочьте людям голову.
— А как зовут брата? — уточнил Факел.
— Соловей Мартин Львович, — с готовностью ответила барышня. — В "Петербургском вестнике" печатается. Читали, может быть?
Я — точно нет. Хотя я газеты читал редко, чаще просто проглядывал. А вот для Факела утренняя газета так же обязательна, как и утренняя чашка чаю. Он еще когда фамилию газетчика услышал, сразу нахмурился. Стало быть, читал.
— Знаю такого, — сказал Факел. — Зубастый малый, даже высокое начальство покусывает. Но в меру. Читателям такое нравится. Мне представлялось, что такой газетчик должен неплохо зарабатывать.
В этом его "представлялось" отчетливо читалось: что ж ты до сих пор в машинистках в каком-то заштатном городишке?
— Так мы и зарабатывали, покуда всё прахом не пошло, — со вздохом отозвалась барышня. — Мы ведь из Нарвы. Слышали, как нас демоны потрепали? — она еще раз вздохнула и добавила: — Едва убежали в чем были.
Мы с Факелом тоже там были, и могу сказать, что им еще повезло, что вообще убежали. Многие не могли похвастаться и такой удачей. Там нечисть половину города разнесла в хлам.
Я посочувствовал барышне. Она меня поблагодарила и заверила, что всё наладится. А если прославленный герой еще и даст ей эксклюзивное интервью… Герой сразу сказал, что не даст.
— И, пожалуйста, не надо ничего писать про меня, — добавил я. — В нашей армии хватает других героев.
— В армии, может, и хватает, — несколько ворчливо отозвалась барышня. — А у нас в Дубровнике вы единственный.
— Уверен, что это не так, — возразил я.
— Скромничаете, господин Глаз, — отозвалась барышня. — А я с вашей скромности могу без гонорара остаться. То есть, без своей доли. А, между прочим, это с моей подачи вы здесь оказались и культ раскрыли!
Факел тотчас изобразил лицом сурового филина.
— Так это вы отправили телеграмму в инквизицию? — спросил я.
Ответ был очевиден, но барышня на секунду замялась, после чего попросила не выдавать ее старосте. Похоже, Василий Никанорович пугал ее почище культа. Хотя, по правде говоря, у меня с моим армейским начальством тоже отношения не сложились. Тут мы с Ольгой Львовной оказались родственными душами.
— Мы ничего старосте не расскажем, Ольга Львовна, — пообещал Факел. — Но вот какой вопрос у меня к тебе возник. Как же ты отправила эту телеграмму, если у вас тут телеграфа нет?
— Так на станции же есть, — тотчас ответила барышня.
— Когда мы там были, всё было закрыто, — напомнил я.
И выглядело так, будто закрыто далеко не вчера.
— Да там просто теперь вход с другой стороны, — отозвалась барышня, небрежно махнув рукой. — И телеграфист там же живет. Хотите покажу?
Последнее прозвучало откровенно просительным тоном. Мол, ну, пожалуйста, возьмите меня с собой.