Впереди над забором взвилась и тотчас пропала из виду изломанная фигура.
— Ушел, гад, — негромко констатировал я.
Мне через такой забор даже с разбегу не перемахнуть. Два деревянных дома по обеим сторонам улицы образовывали тупик. Можно было бы, наверное, попробовать забраться на крышу любого из них и пострелять оттуда в одержимого, если он будет так любезен постоять на месте, но в любезность одержимого не верилось вовсе. Сигать с крыши через забор мне и вовсе представлялось дурацкой идеей. Еще не хватало переломать себе ноги!
Я повернул назад. На изгибе улицы мне навстречу выскочили Факел и мужчина в темно-зеленом сюртуке. Мужчина держал в руках охотничье ружье. Дорогое, кстати, с золоченным узором по всему цевью.
— Удрал через забор, — сказал я им.
Факел удрученно вздохнул. Мужчина облегченно выдохнул. Факел тотчас услал его с докладом к старосте. Заодно сообщил и про дыру в заборе. Придется Ольге Львовне в обход бегать. Та легка на помине! Уже бежала к нам, на ходу что-то записывая в блокнотик.
— Теперь точно надо найти гнездо, — сказал Факел.
Тут я был с ним полностью согласен. Как правильно заметила подбежавшая барышня:
— Это ведь был не бес! Бесов я видела.
Да, это был кто-то посерьезнее. Бесов я тоже видел.
— Кто бы это ни был, его надо уничтожить, — сказал Факел.
Голос у него был серьезнее обычного. Тоже, стало быть, понимал, что не с простым бесом мы тут столкнулись. Ну, профессор, удружил, ничего не скажешь. Приманил. Только уж точно не ангела.
— Мы немедленно отправляемся в погоню, — начал Факел. — Вы, Ольга Львовна…
— Извини, Факел, но мы его не догоним, — возразил я.
— Это наш долг, Глаз!
— Наш долг — грохнуть мерзавца, — поправил его я. — А не бегать за ним по здешним буеракам.
— И что ты предлагаешь? — спросил Факел.
Барышня приготовилась записывать.
— Одержимый тут ради гнезда, — сказал я. — Не берусь утверждать, верит он в появление ангела или нет, но профессора с Павлом он убил, чтобы те никому про гнездо не проболтались. Найдем гнездо — и одержимый сам придет к нам.
А бить его из засады куда сподручнее, чем гоняться за ним с языком на плече.
— Значит, идем искать гнездо, — заявил Факел.
Знать бы еще где его искать. Мы с Факелом вернулись в дом и обыскали весь кабинет профессора, но не нашли ни единой зацепки.
Барышня тем временем метнулась за доктором. Впрочем, его мы вызвали исключительно для порядка. Он официально констатировал смерть обоих, и даже вызвался сопроводить тела в мертвецкую. Поскольку профессор с Павлом оказались не культистами, а их жертвами, гнева духовенства можно было не опасаться. Поп всё равно гневался — по его словам, с нашей подачи ему уже и приличных мертвецов складировать некуда, но коварный доктор свалил всё на нас и ушел безнаказанным.
Убедившись, что дело затягивается, я совершил налет на кухню профессора. Здесь мне, наконец, сопутствовала удача. В самоваре был чай — самый настоящий, не травяной сбор! — а в подполе я нашел половину копченого лосося и закопченный чугунок печеной картошки. Вместе с краюхой черного хлеба это стало нашими трофеями. Я сказал Факелу, что вижу в этом добрый знак, но он, присмотревшись, заявил, что нам, скорее, просто повезло. От чаю, впрочем, не отказался.
— Поставь себя на место профессора, — говорил он, устроившись в кресле. — Где бы ты устроил гнездо?
Я пожал плечами, не отвлекаясь от нарезания лосося тонкими ломтиками. Барышню призвал к себе староста — ему надо было отчитаться по своей линии — и мы были вдвоем.
— Гнездо — штука немаленькая, — сказал я. — В кармане не спрячешь.
Масла у профессора не нашлось. Вместо него я тоненько настругал на хлеб картофелину и сверху положил лососинки. Поистине царский бутерброд получился. Я его проглотил в один присест, и только потом запил чаем. Чай был восхитителен.
— Про размеры — это ты верно заметил, — отозвался Факел. — Оно должно быть не меньше полусотни метров в диаметре, и высотой в два этажа.
— Ты его раньше видел? — спросил я.
— Только сожженное, — с сожалением в голосе признал Факел. — Но как его жечь, я знаю. Я не знаю, как его найти!
Он раздраженно отставил кружку на столик и уставился перед собой. Перед ним стояла тарелка с бутербродом, который я сделал для него.