Впрочем, на тот момент всё выглядело достаточно безмятежно. Пролетавшие мимо горгульи еще пару раз ныряли вниз в том же месте, прежде чем мчаться дальше, но в небе над ним не патрулировали, а без серьезной охраны и объект должен был быть так себе. Я уже всерьез высматривал дирижабль штурмовиков, однако безрезультатно. Зато на сей раз повезло Факелу.
— Вот-те раз! — негромко воскликнул он.
На земле стояли женские сапожки. Стояли аккуратно, словно бы хозяйка сняла их и аккуратно поставила перед кустиком черники. Самой хозяйки нигде не наблюдалось. А увидеть бы хотелось. Это были сапожки Ольги Львовны.
— Думаешь, горгульи женщину похитили? — спросил Факел, окидывая взглядом лес вокруг нас.
— Сомневаюсь, — отозвался я, делая то же самое. — Слишком аккуратно они стоят. Если бы их сбросили… А погляди-ка туда!
Шагах в пятидесяти от нас на кустах висело черное платье. Держа оружие наготове, мы с Факелом приблизились. Платье было аккуратно расправлено и развешено на нескольких ветках. Я провел по нему рукой. Следов крови не было. Дыр или порезов — тоже.
— Это ведь платье Ольги Львовны, — тихо сказал Факел. — Не нравится мне это.
А уж мне как не нравилось. Если мысленно провести линию от сапожек к платью, то она указывала аккурат туда, куда ныряли горгульи.
Разглядеть что-либо в том направлении мешал кустарник.
— Я пройду прямо, — тихо сказал я. — А ты обходи по краю, вон там, — я указал рукой, где кусты росли заметно реже. — И Бога ради, постарайся не шуметь. Здесь что-то нечисто.
Последнего я мог бы и не говорить. Это было слишком очевидно. Факел заверил меня, что он будет тих как мышь. Мышка из инквизитора получилась, прямо скажем, так себе, но, если повезет, сойдет за мишку. А если не повезет, то с его огнеметом еще неизвестно, кому не повезет больше. Главное, успеть до этого момента вытащить Ольгу Львовну.
С этой мыслью я быстро зашагал вперед. Отдельные элементы наряда Ольги Львовны, аккуратно развешанные на нижних ветках, подсказывали, что я на верном пути. В какой-то момент я испугался, что иду прямиком в засаду, однако в таком случае тот, кто ее расставил, должен был бы быть настоящим провидцем. Мы ведь и сами не знали, что свернем сюда, и даже заметив горгулий, могли свернуть раньше или позже, и прошли бы мимо этой выставки женской одежды.
Впереди обозначился просвет. Я поднырнул под развесистой веткой, и моему взору предстала небольшая полянка. В солнечный день она была бы залита светом, а сейчас лишь им озарена. Посреди полянки торчал из земли огромный пень. Ровный срез и торчащий вверх кусок коры делали его похожим на эдакий лесной трон.
На троне восседала Ольга Львовна. Абсолютно без одежды и без волос. Зато теперь у нее были крылья. Увы, крылья были не ангельские. Пепельного цвета, кожистые, с тонкими перепонками — они отлично подошли бы гигантской летучей мыши. Или горгулье.
Глаза барышни были закрыты. В небесах ни единой горгульи не наблюдалось. Насколько, конечно, можно было пронаблюдать. Тучи плыли так низко, что едва за макушки деревьев не цеплялись. Я рискнул прокрасться вперед.
Кожа барышни буквально на глазах наливалась тьмой. Она уже обрела тот же пепельный цвет, что и крылья, но не остановилась на достигнутом и темнела дальше. Плечи барышни стали цвета эбенового дерева, и тускло поблескивали, хотя сегодня вроде и солнца толком не было. Поверх кожи проступали тонкие шрамы, делая ее еще больше похожей на камень. Я слышал от Факела и других инквизиторов, что иногда одержимые обращались очень быстро — особенно когда страсти захватывали какого-нибудь особенно безвольного бедолагу — но чтобы вот так, прямо на глазах…
Справа в кустах хрустнула ветка. Барышня распахнула глаза. Глаза у нее по-прежнему были голубые. Как небеса, от которых она отвернулась.
— Здравствуйте, господин Глаз, — произнесла барышня с улыбкой.
— Или мне следует называть вас господин Марков? — уточнила она чуть более шипящим голосом.
— Лучше Глаз, — сказал я, выходя на полянку. — Я успел привыкнуть к этому прозвищу.
— Привычки делают вас уязвимым, — сообщила барышня шипящим голосом. — Особенно когда о них знает враг.
— Разве мы уже враги? — спросил я, делая еще шаг вперед.
Ольга Львовна помотала головой. На ее свежей лысине я заметил татуировку. Она была белого цвета и теперь отчетливо проступала на новой коже барышни. Татуировка изображала женщину, запутавшуюся в паутине. Что ж, к нынешнему состоянию Ольги Львовны она подходила в самый раз.