Причем большей частью тянуло откуда-то снизу. Пятую часть пола закрывала металлическая решетка. В городах похожей решеткой обычно закрывали дождевые стоки, но под такой размерчик здесь должны были бы реки крови протекать. Хотя, возможно, они тут и протекали. Миазмы поднимались из-под решетки.
Я подполз к ней и заглянул вниз. За решеткой стояла беспросветная тьма. Из нее на меня с любопытством уставился красный глаз. Он был размером с мой кулак. Может, чуть больше. В этой тьме не за что было зацепиться, чтобы прикинуть размер в сравнении. Да и некогда было прикидывать.
— Факел! — крикнул я. — Заметили!
Сорвав с крюка ключ, я швырнул его назад. Ключ звякнул о камень. Красный глаз дернулся. Ключ проехал по полу и выехал в коридор. Факел наступил на него ногой.
— Поймал, — объявил он, наклоняясь за ключом.
Я быстро пополз обратно. Красный глаз проводил меня взглядом, воспарив к самой решетке. Пожалуй, он был всё-таки крупнее кулака. А еще где-то там должен был быть рот, поскольку из-за решетки раздался протяжный вой.
Факел затопал обратно по коридору. Когда я выполз из отнорка, он уже был у клетки с полицейским. Клацнул замок. Затем он же звякнул, небрежно откинутый в сторону. Громко и противно лязгнула решетка, но ее лязг тотчас утонул в злобном шипении горгулий. Вскочив на ноги, я рванул ко входу в подземелье. В сеть под куполом лезли горгульи. Ярко-розовый змей с красным гребнем вдоль спины уже пролез внутрь и шустро спускался по стене. С него мы и начали.
Едва я поймал змея в прицел, как он тотчас сорвался со стены. Однако на то, чтобы оттолкнуться от нее, он потратил пару мгновений, а мне больше и не надо. Пуля, правда, прилетела ему не между глаз, как я наметил, но всё же голову зацепила. Коротко вякнув, змей кувырнулся через голову, и рухнул вниз, а тут его уже поджидал Факел с огнеметом. Змей шипел громче, чем пожиравшее его пламя, и яростно хлестал вокруг себя шипастым хвостом, но последнее шипение осталось за огненной стихией.
Тем временем я наметил следующую жертву. Это была старая на вид горгулья в парике из седых волос. В башке под париком оказались мозги. Они фонтаном брызнули вверх, когда горгулья с яростным шипением ринулась вниз и встретилась с германской пулей. Этой даже добавка из огнемета не потребовалась. Хотя, надо признать, тут она сама удачно подставилась.
Зеленая горгулья с изумрудным узором на груди продемонстрировала наличие мозгов, шустро убравшись прочь. Думаю, я бы успел ее подстрелить, но именно в тот момент я краем глаза заметил Ольгу Львовну. Она еще больше потемнела с нашей последней встречи, но еще была вполне узнаваема. Ольга Львовна сунулась было между двумя балками, но едва я повернулся к ней, отдернулась обратно. Я всё же выстрелил, но пуля ушла в небо. Надеюсь, в небесной канцелярии не восприняли это на свой счет.
— Что же вы, Ольга Львовна?! — громко спросил я. — Говорили про свободу, а как хозяин окликнул, так сразу готовы голову за него сложить!
— Не за него! — прилетел шипящий ответ.
Не уверен, что это прошипела именно Ольга Львовна. Внутрь между балками проскользнул змей. По внешнему виду — женского пола, и с настолько темной синей кожей, что она поначалу показалась мне черной. Тварь заплясала в воздухе, не давая в нее прицелиться. Ее хвост извивался, словно уж на сковородке. На конце его дрожал костяной шип с зазубринами. Такой запросто мог прошить человека насквозь. Возможно, мне ответила эта тварь.
А, впрочем, ситуация к дискуссии всё равно не располагала. Пока я ловил синюю горгулью в прицел, еще парочка пролезла между брусьями. Синяя ведь и сама ускользала, и их крыльями прикрывала. Я выстрелил. Подстрелил купол. В нем что-то громко звякнуло.
— Промахнулся! — насмешливо зашипела синяя.
— Вот змея подколодная, — прошипел в ответ я.
У меня, кстати, получилось не хуже, чем у синей. Факел даже оглянулся на меня. Небось испугался, не обращаюсь ли? Нет, не обращаюсь. Только начинаю сердиться.
— Господа! — сипло воскликнул полицейский. — Если вы дадите мне оружие…
Он стоял рядом с инквизитором, опираясь на его плечо.
— Запасного нет, — коротко ответил Факел.
— Да ёшкин кот, — проворчал я, старательно выцеливая синюю. — Осталось ведь на конюшне.