Моей первой неприятной обязанностью было сходить в темную берлогу Козлобородых и поднять одного из них с постели, чтобы попросить постеречь служащих «Суперкухни», которые придут за своими причиндалами. Я боялась увидеть кого-нибудь из Козлобородых голым. Особенно Кертиса.
К счастью, единственным, кто проявил признаки жизни, был полуодетый Итан. Он натянул рубашку и сообщил мне, что думает о новом витке в карьере.
– Но ведь сначала надо начать карьеру, – мягко сказала я. – А потом уже можно подумывать о новых витках.
Итана мое замечание совершенно не взволновало. Он поделился со мной своей замечательной идеей – основать новую религию.
– Давай. – Я поманила его. – Пойдем быстрее.
– Моя мама говорит, что ей по барабану, лишь бы я выбрал что-нибудь и плотно этим занялся. Она говорит, что мне нужно прекратить скакать с одного факультета на другой. Вот я и подумал, что основать новую религию – это неплохой карьерный рост.
Я не была так уверена. Все ведь может кончиться на кресте или еще что похуже. Но кто я, чтобы портить ему настроение?
– И во что ты будешь веровать? – поинтересовалась я, открывая входную дверь и впуская Итана в дом. – Или об этом ты еще не думал?
– Разумеется, думал!
И Итан обрисовал в общих чертах главные истины новой религии. Последователи должны были много заниматься с Итаном сексом.
– О, господи, – пробормотала Эмили, крася перед зеркалом губы.
– Вы вскоре будете говорить «О, Итан», – радостно поправил ее Итан.
– Я так не думаю, – возразила Эмили с каменным лицом. – Эти ребята из «Суперкухни» будут тут в пределах часа. Потом можешь идти домой. И для справки, в моем ящике для белья все разложено особым образом. Я узнаю, если кто-то там рылся. Ферштейн?
– Ферштейн. Эй, Мэгги, а у тебя правда свиданка с Ларой сегодня?
– Да.
– Круто. Лесбиянки рулят!
Эмили вздохнула, но ничего не сказала.
В «Империи» нас тепло поприветствовала ассистентка Ларри Мишель.
– Мои поздравления, – сказала она, обнимая нас по очереди. – Сценарий великолепен. Мы, правда, все в восторге.
Дверь в офис Ларри была закрыта, но его было отчетливо слышно. Он орал на кого-то:
– Ну так подай в суд! Подай, черт побери, на меня в суд!
– Ларри разговаривает со своей мамой, – улыбнулась Мишель. – Это ненадолго.
И правда. Короткое прощание, дверь офиса распахнулась, и появился наш энергичный Ларри.
– Мы заключили сделку или сделку заключили мы? – широко улыбнулся он Эмили. – Поздравления, детка.
– Спасибо, что вы купили мой текст, – улыбнулась в ответ Эмили. – И спасибо за цветы.
Ларри махнул рукой – мол, не надо благодарностей.
– Не стоит об этом. Студия всегда посылает цветы. Стандартная процедура.
Ларри обнял нас, и мы втроем вышли на улицу, где сияло солнце.
– Сегодня мы встречаемся с двумя директорами студии. Нужно привлечь их на нашу сторону, если мы хотим, чтобы картина увидела свет. Понятно?
Мы энергично закивали. Очень даже понятно.
В зале заседаний нас встретили двое директоров. Тоненькая, как щепочка, блондинка Максина. И мужик с резко очерченным квадратным подбородком по имени Чендлер. Оба излили на Эмили поток комплиментов, верещали про то, как им понравились «Деньги для красоты» и какое замечательное кино получится. На одну триллионную долю секунды я разволновалась, но тут же одернула себя.
Мы собрались вокруг стола. Ларри достал копию текста. Когда он открывал какие-то из страниц, то видно было, что толстыми красными линиями подчеркнуты целые абзацы, иногда несколько абзацев подряд, а порой линия простиралась и на всю страницу. Я не могу описать свои чувства. Я не писала этот текст и не была к нему привязана, как Эмили, но даже мне стало плохо. Почему-то возникло ощущение, что я навещаю кого-то в тюрьме и вижу на его теле четкие следы побоев.
Мишель раздала остальным ксерокопии «Денег для красоты», и Ларри призвал собравшихся к порядку.
– Хорошо. Давайте попытаемся придать этому тексту нормальный вид. Перво-наперво надо убрать всю эту чушь про пластическую хирургию. Это просто ужасно. Слишком грубо.
– Но, если рассматривать текст целиком, – спокойно объяснила Эмили, – он демонстрирует, что наше общество столь большое значение придает красоте тела, это подчеркивает приоритеты нашей системы ценностей…
– Хорошо, но нам это не нравится. Убери это. Всё!
Я была настолько шокирована, что подбородок у меня затрясся, как вывеска на ветру. Я слышала о киностудиях, которые покупают сценарии, а потом безжалостно их потрошат. Но я всегда думала, что это преувеличение, чтобы вызвать у слушающих сочувствие или смех. Оказывается, никакого преувеличения нет.