Предполагается, что до двенадцатой недели нужно держаться, и лишь потом можно рассказать другим. Обычно я – могила. Но только не в этом случае. Так что на восьмой неделе мы сообщили ошеломительную новость нашим семьям, которые были рады (ну, большинство родственников, по крайней мере).
– А я-то думала, что ты – яффа, – холодно сообщила Элен Гарву.
– А что такое яффа?
– Апельсин, у которого нет семян.
Он все еще не понимал. Так что Элен развила тему.
– Я думала, ты стреляешь холостыми патронами. – А потом добавила: – Когда я вообще могла вынести размышления по этому поводу.
Потом я позвонила Эмили. Одной из тех, кто знал, насколько я не хочу беременеть, поскольку она была того же склада. Эмили относилась к тем людям, которые на вопрос «Любите ли вы детей?» отвечают: «Люблю! Но на расстоянии!». Я сообщила ей новость. Она спросила:
– Ты счастлива?
И тут я поняла, что говорю:
– Никогда не была так счастлива. Ну я и дура, что так долго ждала.
Молчание. Затем всхлип.
– Ты плачешь? – с подозрением спросила я.
– Я так за тебя рада, – сквозь слезы сказала Эмили. – Это отличная новость.
Как-то в субботу во время обычного визита в туалет я увидела это. Вовсе не капельки крови, как рассказывают. А кровавые полосы. Везде.
– Гарв, – позвала я на удивление нормальным голосом. – Гарв! Думаю, нам лучше поехать в больницу.
Когда мы выскочили к машине, я решила, что поведу сама. И настаивала, наверное, мне хотелось контролировать ситуацию. Гарв, который редко выходит из себя, прямо на улице завопил:
– Черт подери, я сам поведу!
Я помню все детали этой поездки. Сверхотчетливо. Все было таким резким и ясным. Ехать нужно было на другой конец города. Люди отправились за покупками, так что по переполненным улицам едва можно было пробраться. Чем больше было людей, тем явственнее ощущала я собственное одиночество в этом мире.
Мы припарковались около отделения «Скорой помощи». Я до сих пор могу рассказать, как выглядела женщина в приемном покое. Она пообещала, что меня осмотрят как можно скорее. Мы с Гарвом сели в оранжевые пластиковые кресла, привинченные к полу, и стали ждать. Молча.
Когда ко мне подошла сестра, Гарв пообещал:
– Все будет хорошо. Но все было плохо.
Это был девятинедельный плод, но ощущение было, словно кто-то умер. Еще было слишком рано для определения пола, но от этого мне было только хуже.
Вместе переживать потерю сложнее. Я могла справиться с собственной болью, но со страданиями Гарва – нет. И мне нужно было кое-что сказать ему, пока муки совести не доконали меня.
– Это все из-за меня. Потому, что я не хотела малыша. И мальчик или девочка, догадались, что их не хотят.
– Но ты же хотела этого ребенка.
– Но не с самого начала.
Ему было нечего возразить. Он знал, что это правда.
26
В воскресенье вечером зашла Лара.
– Что, вы с Надей никуда не пошли? – поинтересовалась Эмили.
– Ну, она отбелила себе анальное отверстие, и теперь не может сидеть.
– Что? – залопотала я. – Анальное отверстие? Отбелила?
– Это новинка в области пластической хирургии, – объяснила Лара. – Многие девушки прибегают к этой процедуре. Чтобы попа смотрелась лучше.
– Это как зубы отбелить, – встряла Эмили. – Только вместо зубов – попа.
– И вы такое делаете?!
– Мы – нет!
– Но кто увидит… когда… – Я запнулась. Лучше мне не знать.
– А я сделала себе подарок. – Лара протянула нам коробку. – Это суперсовременный мобильный. У него такой умный дисплей, что можно практически узнать все, о чем он думает. Вы только послушайте, сколько тут функций!
Когда Лара перечисляла все, что может «умный дисплей», она напомнила мне Гарва. Мальчики и их игрушки. Интересно, есть ли связь между любовью к железкам и влечением к девушкам.
Мы взяли бутылку вина и растянулись на шезлонгах в благоухающем садике за домом. Лара попыталась расколоть Эмили по поводу ее свидания с Лу, длившегося тридцать шесть часов. Но Эмили раздраженно отмахнулась:
– Мы хорошо провели время, но он мне не позвонит.
Ей намного интереснее было проанализировать ситуацию на работе.
– Запасного текста у меня нет. Так что, если Морт Рассел не примет «Деньги для красоты», то это всё. Конец игры. – Она побледнела и хлопнула в ладоши. – У меня нет выбора. Придется действительно вернуться в Ирландию.
Лара покачала головой.