Всё это хорошо, но они такой отпор просто так не простят, и наверняка скоро ударят артой, а для этого надо быстрее, как можно быстрее закапываться. Успели ли к начавшемуся вскоре артобстрелу, не понять, но в любом случае их усилия не пропали. При первых разрывах все упали на дно окопов, пока неглубоких, но это спасло от ранений, а то и от чего похуже.
Земляков оказался на дне окопа вместе со всеми, даже и не окопа, а заглубления, ниши, в которой не так-то просто поразить кого бы то ни было. Нырнул в окоп, полшага в сторону, прижался к грунту, и ты уже прикрыт почти со всех сторон. И только прямое попадание может показаться неприятным, но это ощущение будет недолгим и последним в жизни. Правда, об этом лучше не думать, а думать о чём-нибудь другом. У Землякова не выходила из памяти местная женщина, не пожелавшая переходить на нашу сторону. «Что ж, это её право, её выбор, ‒ думал он, ‒ тем более что у неё были ‒ теперь были ‒ дочь и сноха. Так что её понять можно, нельзя понять другое: как у нацистов хватило «мужества» застрелить женщину, шедшую к ним как к своим, и самодельный флаг помогал обратить внимание, что идёт гражданская женщина, украинка, без оружия, идёт за помощью и пониманием, и вместо того, чтобы подобающе встретить ‒ встретили пулей. И как расчётливо расправились. Видимо, с самого начала снайпер наблюдал за ней через окуляр прицела винтовки, имел возможность сто раз доложить, сто раз получить указание, и что ‒ все эти разы звучал приказ на уничтожение?! Неужели не нашлось какого-то иного приказа ‒ любого, спасавшего ей жизнь. Значит, не нашлось. Значит, символика флага не понравилась. Вот был бы национальных цветов, тогда кто-нибудь озадачился, и, глядишь, отдал приказ в пользу невинного человека, а иначе никак нельзя».
Сергей так накрутил себя мыслями, что не мог понять, что происходит с людьми, почему или отчего они становятся столь подлыми, что ими движет в такие минуты, что двигало снайпером, прекрасно видевшим, в кого он стреляет. Или ответ у них был наготове, на сто восемьдесят градусом перевёрнутый: «Мол, москали женщину не пощадили, как только могли, голимые звери!». А что, и такой вариант возможен, хотя их бесконечное враньё давно известно всему миру, и чем чаще они врут, а врут они всегда, тем сильнее отталкивают от себя тех, в ком ещё осталась совесть. В общем, думай не думай, рассуждай не рассуждай, а исправить их может только сила.
После первого обстрела через час последовал второй. Низко дроны летать почти перестали, зато в вышине зоркие бойцы имели возможность лицезреть несколько «птичек», правда, с большого расстояния было не понять чьи они: свои или вражеские. Обстрел продолжался двадцать минут, а когда разрывы утихли, и бойцы в окопах начали отряхиваться от земли, поступили сообщения от наблюдателей, что со стороны лесопосадки под прикрытием миномётного огня началось движение личного состава противника. И сразу же от Харука последовала команда: «К бою! Занять исходные позиции!». Были также переданы координаты наступающих, и через три минуты по ним открыли беглый огонь артиллеристы, и стало не понять, где чьи разрывы, когда начали лупить и по лесопосадке, то вообще всё смешалось в один большой дымный клубок, растекавшийся в стороны, создавая дымовую завесу для наступающих и обороняющихся. Когда обстрел со стороны противника прекратился, некоторые нацисты проникли к позициям оборонявшихся метров на сто пятьдесят, и Земляков с Жуликовым одновременно увидели их.
‒ Мой какой? ‒ спросил Жуликов.
‒ Ты слева от меня стоишь, значит, твой левый, давно бы это надо знать! Стреляй, чего смотришь!
Жуликов стрельнул раз, другой в согнувшуюся фигурку, бежавшую на их позицию, но не попал, и Сергей срезал «жуликовского» нациста короткой очередью, а после и «своего» завалил.
‒ Вот это класс! ‒ отозвался Жуликов вроде просто, но получилось театрально.
‒ Не болтай! Новые появились!
На этот раз Жуликов не промахнулся, да и Земляков не отстал.
Только они распалились, невольно прислушиваясь к звучавшим выстрелам, слившимся в единую трескотню, как ветер отнёс дым от разрывов снарядов и они увидели бежавших в сторону своей лесополосы противников ‒ тех, кому из них удалось спастись при этой атаке. Им стреляли вслед, но более потехи ради, и одного всё-таки ранили. К нему подбежал другой, по двоим сразу открыли огонь из нескольких стволов, и оба они завалились на непаханую луговину.