‒ Занимай кровать напротив, чтобы не терять из виду друг друга, ‒ сказал Земляков и помог улечься.
Медведев ничего не ответил, лишь глубоко вздохнул:
‒ Вот и на месте.
‒ Успешно прошла операция?
‒ Пулю извлекли, глубоко сидела, зараза. Врач потом сказал, что вовремя доставили, нога дня три-четыре поболит, а ходить пока можно только до туалета. И «помощников» дали! ‒ указал Медведев глазами на костыли.
‒ Не тужи, обвыкнешься. Главное, что кость не зацепило.
Чуть позже появилась Зоя, спросила у Михаила:
‒ Прибыли? Ингаляцию будем делать или не до неё сейчас?
‒ Сестричка, а можно перенести это действо на утро?
‒ Можно. Понимаю, что сейчас ни до чего дела нет. А когда анестезия будет отходить ‒ тем более. Вызывай, если тяжко будет. Приду, обезболивающий сделаю.
Она ушла, а Земляков пояснил:
‒ Зоей её зовут. Чувствуется, та ещё оторва.
Медведев отмахнулся:
‒ Все они одинаковые.
Видно, что ему сейчас не до разговоров, и настроение у него не ахти, хотя до операции казалось иным. А теперь, когда надо радоваться, что всё тревожное вроде позади, необъяснимая кручина навалилась. Это подтвердилось, когда Земляков спросил:
‒ Домой будем звонить?
‒ Серёж, ты как знаешь. А мне сейчас не до этого. Да и чего ночью баламутить. Завтра позвоним и спокойно поговорим.
‒ Молодец. Правильно мыслишь. Уж ночку домашние как-нибудь побудут без нас. А теперь давай спать ‒ глаза сами слипаются. Ночью, в случае чего, буди меня. ‒ И как только Земляков это произнёс, то почувствовал, что уже спит. Даже не услышал ответа.
Заснул в секунду, а проснулся среди ночи, почувствовав себя необыкновенно потным, даже мокрым. Это немного испугало. Не хотел, но позвонил на пост. Зоя пришла не сразу, заспанно спросила:
‒ Что случилось?
‒ Чего-то мокрый я как мышь…
‒ Всё правильно. Уколы не зря делала… ‒ Она назвала какое-то лекарство, которое он сразу забыл. Мол, оно такое, знает своё дело. ‒ Снимай рубаху. ‒ Он снял, она повесила её на спинку кровати: ‒ К утру высохнет. Сейчас простыню поменяю. ‒ Зоя быстро ушла и быстро вернулась: ‒ Вот, на ‒ укутайся.
‒ Зоя, ‒ обратился к ней проснувшийся, а может, и не спавший Медведев. ‒ Поставь, пожалуйста, обезболивающий.
Пришлось медсестре уйти и возвратиться.
Земляков в это время накрылся тёплой и показавшейся удивительно сухой простынёй, натянул одеяло и сразу же заснул, будто и не просыпался.
В начале седьмого утра проснуться всё-таки пришлось: вновь пришла Зоя и, переполошив палату, к этому часу полностью заполненную, поставила в известность:
‒ Мальчики, температуру меряем, скляночки под кровати поставлю: до завтрака пописайте в них. В общем, всё как обычно. И не сердитесь, а то совсем скоро тётя Варя появится. Вот у неё-то вы не забалуете.
Все молча сдались напору Зои и вновь отключились. Спать они могли, если их не тревожить и день, и два, а то и более. Пока совсем не выспятся.
Спали почти до завтрака: разбудила другая медсестра ‒ пришла брать кровь из вены. В общем, в больнице не забалуешь, как ни старайся. А тут вскоре и завтрак прибыл. Расправились они с большой котлетой да макаронами, съели салат из помидоров, какао напились и в придачу по яблоку получили. Чем не жизнь? Живи и радуйся.
Медведев, кроме котлеты, ничего не ел, да и ту с трудом осилил в два приёма.
‒ Какао хоть выпей. Сладкое!
‒ Потом.
‒ Когда домой звонить будем?
‒ После обхода. Не гони лошадей. Мне бы отдышаться.
‒ Ну смотри… А я позвоню.
‒ Как хочешь.
Сергей вышел в коридор, достал из пижамы телефон и вздохнул.
24
Жизнь Екатерины Земляковой в недавние дни изменилась не в лучшую сторону. Мало того, что муж пропал и не звонит, так ещё и сын оказался в больнице с сотрясением мозга. Вот этого только не хватало. А произошло, казалось бы, из ничего: знакомые парни из своего же класса пристали к девушке сына. В результате потасовки Григорий оказался на тротуаре, ударившись затылком об асфальт, потерял сознание. Оля вызвала «скорую», Григория привели в чувство, но всё-таки доставили в больницу, где он провёл ночь, на следующий день его обещали выписать, но не выписали, а повезли в соседний район на компьютерную томографию, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо осложнений. Впрочем, в тот же день привезли назад, не обнаружив ничего подозрительного, что могло бы повлиять на работу мозга. Обычный, рядовой случай. В полиции даже не стали заводить дело о хулиганстве. Григорий рассказал дознавателю, как всё произошло, настоял, что претензий к нападавшим не имеет. Это хорошо ‒ поступил по-мужски, но не выдал главного ‒ не открыл истинную причину конфликта. А она такова, что глубина его таится в совершенно другом, что, казалось бы, не должно никого волновать ‒ в помощи Ольги и Григория бойцам специальной операции. Сети они маскировочные вяжут ‒ вот в чём их вина, мол, никто из класса не вяжет, только они, умники, выискались.