‒ Слушайте сюда, орёлики! Делать вам всё равно нечего, так хоть что-нибудь запомните: «Яровая пшеницу сеют рано, чтобы всходы появились дружно и растения хорошо укоренились. Её, как правило, высевают самой первой из зерновых культур, сразу как почва станет пригодной к посеву, при этом температура посевного слоя должна быть пять-шесть градусов по Цельсию. Сеют узкорядным способом. Обычно глубина заделки четыре-пять сантиметров, но её можно увеличить, если есть такая необходимость. При излишнем заглублении семян снижается их всхожесть и всходы появляются позже. Семенам требуется влажная почва и плотное ложе». Уяснили? Это вам не в картишки перекидываться!
‒ Про ложе хорошо сказано. Мы любим это дело. Может ещё что есть с «картинками»?
Но тут встрял Медведев:
‒ Серёж, ну хватит ерундой заниматься. Ты уж своей пшеницей всех достал. Расскажи о чём-нибудь другом.
‒ Не хотите, как хотите. Как пироги хомячить, так, наверное, за уши не оттащишь, а послушать полстранички ‒ лень навалилась.
‒ Вон меломану дай почитать. Ему это будет в диковинку, ‒ и указал на парня в наушниках.
‒ Ему-то зачем. Он городской и знать не знает о какой-то пшенице. Ему скажи, что булки на деревьях растут, он и поверит… Ладно, братья, всё это, конечно, шутки для вас. А для меня вполне серьёзно. Я ведь никогда не думал, что фермерством займусь, да и какой из меня фермер, если ни денег нет, ни техники. Так, по случаю, взял поле в аренду, а если взял, если уплачено, тут уж юлой вертеться будешь. Обо всём забудешь, ночи не спишь, особенно если за спиной семья. Ладно, простите, что вам мозг выел, теперь буду помалкивать.
Он действительно сделался с этой минуты спокойным, в разговоры не встревал, что само по себе некрасиво; так иногда с Медведевым перекинется словцом, другим, потому что пропали темы для обсуждения, а новых не предвиделось. Откуда им взяться, если у распорядка свои часы. На них и смотреть необязательно, а если даже и посмотришь, то от этого заветный день не приблизится. А если настроение плохое будет, то может и отдалиться. Тогда уж точно покажется, что нет конца и края этому ожиданию.
27
Всё когда-нибудь начинается и всё когда-нибудь заканчивается. Это лишь первоначально казалось, что больничная эпопея бесконечна. Излечение Землякова завершалось. Вот и апрель наступил, погода давно стояла весенняя, во дворе госпиталя зазеленели кустарники, а воробьи одурели от собственного гомона. Откроет Сергей окно, а оттуда запах набухших почек, и воздух такой чистый и глубокий, что им хочется дышать и дышать.
Швы на руке у него сняли, а зажившую рану разукрасили напоследок зелёнкой. На следующий день он дождался военно-врачебной комиссии, и вот она прошла, его признали годным к дальнейшей службе после реабилитации. Земляков написал рапорт на имя командира своей воинской части о предоставлении месячного отпуска для окончательного выздоровления, и вместе с другими документами, как сказал лечащий врач, его перешлют по электронной почте по нужному адресу.
Он рассчитывал выписаться вместе с Медведевым и тогда вместе рвануть домой, но у того неожиданно неделей ранее появился свищ. Рану открыли, почистили, и вновь зашили, вставили катетер, и теперь Михаилу предстояло ещё какое-то время маяться в палате. Он, понятно, расстроился, но виду не подавал. Когда Земляков, получив проездные документы, в новой форме заглянул в палату попрощаться с парнями, то Медведев удивился:
‒ Вот это орёл! Любо-дорого посмотреть! Когда убываешь?
‒ Сейчас на вокзал поеду.
‒ Жалко, Серёга, расставаться, но ты молодец!
‒ Будем на связи. Созвонимся. Выздоравливай. Не наша вина, что всё так получилось. А то вместе бы махнули.
Они обнялись, посмотрели друг другу в глаза, пожали руки:
‒ В добрый путь! Передавай привет родной земле!
‒ Обязательно!
‒ Во сколько поезд?
‒ Да мне без разницы. Всё равно ночь в Москве коротать. Домой только завтра доберусь.
‒ Жене так и не позвонил?
‒ В дороге позвоню, чего баламутить раньше времени.
‒ Ну ты и садист!
Земляков лишь развёл руками:
‒ Какой есть!
Он вышел из корпуса, на проходной поприветствовал охранника, и пошёл, как ему объясняли, к остановке автобуса. Через полчаса был на вокзале, оформил по военному перевозочному документу безденежный билет, а ещё через полчаса сидел в глубоком и уютном кресле «Ласточки». И вот поезд мягко тронулся, бесшумно набирая скорость, за окном замелькали придорожные строения, а когда вырвались из города, то дачи разбежались вереницами, а за ними ‒ до горизонта поля да редкие перелески.