‒ Сама знаешь «чего».
‒ Ещё один урок у него, ‒ ответила она и пошла на веранду, закрыла дверь изнутри. Вернулась, а полураздетый Сергей уж из спальни машет.
Всё произошло быстро, почти мгновенно. Она замерла, когда он прикоснулся к ней, глаза её потемнели, она только и успела глубоко простонать: «О-о-ой…».
О ране на плече спросила потом:
‒ Это вот почему ты приехал-то? Значит, в госпитале лежал, а мне ничего не говорил!
‒ И правильно делал. Мой друг-земляк, с которым вместе валялись в палате, всё жене рассказал, пожалел беременную. И чего? А то: к нему собралась ехать! Это как? Она думала, что у нас там санаторий. Да на нас только посмотришь ‒ дыхание перехватывает: все забинтованные, кто без руки, кто без ноги. У кого вместо головы кокон из бинтов, только щёлочки для глаз видны ‒ страх божий.
‒ Ладно, мой милый, одеваемся, а то сейчас сын из школы вернётся.
Накинув халат, она сходила, отбросила задвижку, оставив веранду, как обычно, закрытой на внутренний замок, и едва вернулась к мужу, сын появился. Встал на пороге, улыбнулся отцу и по-взрослому сказал:
‒ Кого я вижу!
Они обнялись, а Земляков, оглядывая сына, немного отстранился и тоже удивился:
‒ По-моему, ты подрос и возмужал. А я только приехал, вот разбираюсь с дороги, хотя разбирать особенно нечего. Продукты и те в Скопине купил… Мам Кать, накрывай на стол ‒ обедать пора. Муж и сын голодные как волки!
Как же прекрасно, когда семья, пусть и небольшая, собирается вместе за столом. Разговоры, взгляды, улыбки, и уж кажется, что именно о таких моментах говорят как о счастье. И никто не думает, что приезд мужа и отца ‒ это временное удовольствие и поблажка. Да и зачем из этого сейчас проблему делать. Надо радоваться встрече, пока есть возможность и настроение.
‒ А ты молодец! ‒ сказал Земляков сыну, когда пообедали. ‒ Голова! Слух прошёл, что вы с Ольгой плетёте для фронта маскировочные сети. Кто же вас надоумил?
‒ Сами узнали и пошли помогать. Теперь и мама с нами ходит дважды в неделю.
‒ Тоже стала «паучком», ‒ улыбнулась Екатерина. ‒ Это наших ребят так называют.
‒ Ну и прекрасно. Называют, значит, заслужили!
Они бы могли болтать бесконечно, но Григорий вскоре объявил:
‒ Вы как хотите, а мне пора в библиотеку.
‒ Хотя бы к ужину приходи. Дядя Валера с Мариной придут, их Женька, если поймают.
‒ Часто он ходит в библиотеку? ‒ спросил о сыне Сергей.
‒ Когда как. Хотя он наверняка к Ольге заторопился. Ты, может, отдохнёшь с дороги? А я пока котлет бы к ужину накрутила, селёдку почистила.
‒ Можно и отдохнуть… ‒ согласился Земляков и улыбнулся, внимательно и со значением посмотрел на жену ещё раз. ‒ Котлет потом накрутишь.
Вечером появился Валера с женой Мариной и сразу поставил перед фактом:
‒ С тебя бутылка!
‒ Всегда пожалуйста. На столе уже стоит, дожидается!
‒ Тогда совсем другое дело! ‒ и выставил на стол свою.
‒ Куда нам столько?
‒ А для порядка. И необязательно всю сразу употреблять. Отпуск у тебя большой.
Вскоре появился Григорий с Ольгой, когда все сели за стол, прибежал тринадцатилетний Женька. Решив разыграть взрослых, он сразу скомандовал:
‒ Наливай!
‒ Ещё слово, и будешь в углу стоять! ‒ шутливо цыкнул на сына Валерий Исаевич.
Когда наполнили рюмки, он привстал над столом и важно сказал:
‒ Прежде всего хочу выпить за прибытие, дорогой Сергей Фёдорович, наш защитник. Рад увидеться, рад встрече!
Они выпили. Закусили. Налили ещё по одной. Молодёжи ‒ бабушкиного сливового компота налили. Когда выпили по второй, Валера вновь взял слово:
‒ А ещё хочу доложить хозяину, что поручение его выполнил, поле засеяно, так что всё чин-чинарём вышло. И сроки соблюдены, а они ныне ранние ‒ то, что надо для яровой пшеницы.
‒ По уму хотя бы сделали? ‒ спросил Земляков, не особенно скрывая озабоченность.
‒ Как учили. Для тебя яровая пшеница ‒ дело новое, а нам не впервой. Температура почвы на глубине заделки семян ‒ восемь градусов. Поле предварительно прокультивировали с применением стрельчатых лап, сразу засеяли сеялками СЗ-3,6А и прикатали кольчато-шпоровыми катками. Дело в том, что если просто локально «подсевать» яровую пшеницу к изреженной озимке, то ничего путного из этого не выйдет, так как сроки созревания у пшениц неодинаковы. В полученной смеси такая озимь созреет раньше и начнёт полегать и осыпаться, а яровая едва преодолеет стадию молочной спелости. Такую «сборную солянку» можно будет разве что только скосить на зелёный корм, а дешевле запахать под озимые. Поэтому подсевание яровых к изреженным озимым не практикуется ‒ только пересев.