‒ А ты действительно ребёнка ждёшь!
Она ничего не сказала по этому поводу, зато позвала за собой:
‒ Иди, переодевайся в домашнюю одежду. Давно ждём тебя.
Пока он переодевался, она осмотрела его раненую ногу, убедилась, что она не в таком уж плачевном состоянии, и спросила, указав упаковку с бинтом:
‒ А это что?
‒ Марлевые тампоны и пластырь. «Бинтли» называется, очень надёжный. Надо будет купить такой же.
‒ Значит, у тебя всё ещё открытая рана?
‒ Нет же. Тампоном накладывается заживляющая мазь, а пластырь удерживает тампон, чтобы быстрее зарубцевалась рана. Ведь на ней кожа нежная, чуткая, не дай Бог чем-нибудь зацепишь. Понятно хотя бы?
‒ Теперь понятно. А почему свищ-то образовался?
‒ Кто его знает. Много причин. Чаще всего организм отторгает шовную нить. Хотя он у меня образовался через несколько дней, как сняли швы. Может, какая инфекция попала, может, плохой иммунитет ‒ много причин, но в любом случае мне от этого не легче… Ты кормить-то меня собираешься?
‒ А как же. С вечера еда в холодильнике стоит. Только разогреть.
‒ Вот молодец! Как ты тут без меня. Скучала?
‒ Не то слово. Коровой ревела. Ты же не разрешил приехать к себе!
‒ Валечка, не тот, дорогая, случай. Это же госпиталь, хирургическое отделение. Там столько всего можно увидеть, что потом спать не будешь. Так что уберёг тебя Бог от такой поездки.
Когда сели за стол, Михаил спросил:
‒ Может, что-то с градусом есть?
‒ Припасла для такого случая, а как же, ‒ спохватилась она.
‒ Ну так ставь на стол. За возвращение надо выпить, хотя с утра пораньше не начинают даже алкоголики.
Он налил себе рюмку, смачно выпил и выдохнул:
‒ Давно ждал этого момента!
Закусив, сказал:
‒ Сама-то поешь. На работу пойдёшь?
‒ Не знаю. К нам новенькая пришла, чтобы потом подменить меня, пока буду в декретном отпуске. Хотя, конечно, она сама сможет выдать и принять книги.
‒ А более ничего и не надо. Пусть привыкает к самостоятельности!
‒ Ладно, попозже позвоню ей, хотя она в курсе, заранее её предупредила, вот только точного дня не знала.
‒ Отлично! Звони и заваливаемся спать, уж так я мечтал об этом дне!
Валентина помыла мужу голову, аккуратно протёрла его раненую ногу. Михаил смотрел на жену и столько жалости было к ней в эту минуту, когда представил, сколько страданий она перенесла, дожидаясь его. Он, конечно, тоже без них не обошёлся, но ей всё равно труднее. Он-то на людях, всегда в компании, а она на работе почти всегда одна и дома одна.
‒ Чего о своей трубе-то не расскажешь? ‒ спросила она, когда дозвонилась до молодой коллеги и объяснила той суть звонка.
‒ Будь она неладна, эта труба. Из-за неё нас из госпиталя долго не выписывали. И теперь неизвестно какие будут последствия. Так-то вроде ничего, а временами кашель словно ниоткуда приступает.
‒ И вы шесть дней в ней сидели?
‒ Так и есть. Два дня пробирались, остальные дни ждали приказа к наступлению!
‒ По телевизору часто вас показывали. Смотрела и сердцем чувствовала, что и ты там.
‒ Вместе со всеми. Всем было нелегко, но парни держались. Были отдельные, но и их успокаивали. Там только уговоры действуют. Кричать, командовать будешь ‒ только хуже сделаешь. Так что, более или менее обошлось. Из нашей группы все на волю выскочили в нужный час. А когда выскочили, то, казалось, что лёгкие разорвутся. Это теперь привык, а тогда эйфория была.
‒ Ну ладно. Теперь забудь всё это поскорее, и новой жизнью живи!
Валентина разобрала неубранную с утра постель, и, когда улеглись, Михаил прижался ухом к животу жены, тихо спросил:
‒ Где тут Димка притаился?! ‒ И ещё тише добавил: ‒ Ой, он шевелится. Папку приветствует. Чудеса, да и только!
Они проспали до обеда. Михаил проснулся и с настроением потянулся:
‒ Вот где настоящий сон, только дома! Как же я мечтал об этом дне!