Они уложили в машину и инструменты и через пять минут были на месте, оказавшись в царстве грачей, колонией облюбовавших пока голые липы.
‒ Каждый год их гоняют, а толку никакого. Как всё равно им тут мёдом намазано, ‒ не особенно ласково высказался о грачах Сергей.
‒ Бесполезно гонять. Пока липы стоят, то и грачи будут виться на них. Привыкли с людьми жить.
‒ Пусть живут, только уж больного много колготы создают.
‒ Не обращай внимания.
Они выгрузили инструменты, перед входом на кладбище перекрестились. Подошли к могилке матери Сергея.
‒ Ну, здравствуй, Нина Степановна! Как здесь поживаешь? Вот с сыном пришли проведать тебя и порядок навести после зимы.
Постояли, помолчали. Потом за дело взялись, хотя и дел-то особенных нет, если каждый год по нескольку раз наводят порядок. Памятничек покрашен, оградка тоже. Осталось лишь ветки, прошлогодние листья прибрать да срезать мотыгой прошлогоднюю же чахлую и редкую траву. Пока Сергей занимался могилкой матери, отец начал обхаживать могилки своих родителей, смотревших на их хлопоты с тусклых фотографий.
Час или полтора они провели в делах, а после присели на лавочку в оградке и долго смотрели на высокое небо, на грачей, дравшихся из-за гнёзд.
‒ У них тоже промеж себя война идёт, ‒ вздохнул Фёдор Сергеевич, будто впервые увидел драчунов.
«Всё-таки не отошёл отец от недавнего разговора, ‒ подумал Земляков, ‒ всё ещё война внутри него бушует!».
Они собрали инструменты и отправились домой. Пришло время обедать. Как расставили тарелки, то Фёдор Сергеевич выставил на стол бутылёк с медовухой.
‒ А вот это, пап, ты зря. Не увлекайся.
‒ Да ты же понимаешь всё.
‒ Понимаю. Тяжело тебе одному здесь, тем более после такого известия. Хоть какую-нибудь хозяйку пригласил на жительство. Вдвоем-то всё сподручнее.
‒ Не, Серёнь, вышли мои годы. Да и где я найду такую, как твоя мать. Нету таких и искать бесполезно… А медовушка ‒ это временное явление. Вот потеплеет, начну пчёлами заниматься ‒ не до неё будет. А пока под твоим присмотром немного можно, ‒ отец успокаивал себя, искал оправдание перед сыном, и что ещё мог ему сказать Земляков? Да ничего такого, потому что не знал, что бы могло смягчить душу отца.
Он уехал от него под вечер, и стало заметно, что отец привык к его каждодневным визитам. Словно и не было того времени, когда по месяцу не виделись, а то и более, особенно после того, как Сергей подписал контракт и уехал на СВО.
Возвращаясь в этот раз от него, он заехал на своё поле, становился, вышел из машины и увидел непривычно стелющиеся зеленя. Совершенно неожиданно, за один день явилось это чудо. То была чёрная пахотная земля, а теперь превратилась в зелёный ковёр. Стебельки пока слабые, дрожат на ветру, Земляков хотел выдернуть один, чтобы посмотреть корни, но не стал губить молодую жизнь, лишь нагнулся, провёл ладонью по прохладным листочкам, и душа его в этот момент наполнилась необыкновенным счастьем, какого не было в предыдущие годы.
‒ Растите, мои малютки, ‒ вполне серьёзно сказал им Земляков.
Когда уж подъезжал к дому, изменил маршрут и поехал к жене на работу, решив показать ей чудо-поле. Подъехав к её одноэтажной конторе, стоящей в перекрестье столбов и переплетении проводов, позвонил.
‒ Ты чего? Что случилось? ‒ удивилась она.
‒ Пшеница наша взошла. Одним днём! Утром ехал, ничего не было заметно, а к вечеру возвращаюсь ‒ она бушует. Представляешь, какое чудо!
‒ Представляю, только мне ещё полчаса работать.
‒ Подожду, не горюй, без тебя не уеду.
Когда Екатерина вышла к нему, то пожурила:
‒ Какой же ты выдумщик. Дня не проходит, чего-нибудь да придумает. Ну, вези на поле, фермер!
И вот они остановились на краю, и не хватало глаз увидеть всё поле сразу.
‒ Никогда и не думала, что оно такое огромное! ‒ удивилась жена.
‒ Это потому, что сквозь пальцы смотрела, кособоко. А теперь ‒ по-настоящему, как и надо. Главное, чтобы погода не подвела, как в прошлом году, а не подведёт, то всё нормально будет: и с долгами расплатимся, и про запас оставим. Так что не унывай, Екатерина Андреевна, не пропадём.
‒ На кладбище были сегодня? ‒ спросила она, сменив разговор.
‒ Да, навели порядок у мамы, а бабушки с дедушкой. Теперь надо как-нибудь к твоим заглянуть.
‒ Обязательно. В субботу сходим, приберёмся.
‒ И Григория с собой возьмём. Православный он или нет?!
‒ В прошлом году ходил.
‒ Пусть каждый год ходит, и не из-под палки. Пока молодой, ему и надо прививать любовь и уважение к предкам. Если сами не привьём, никто не привьёт. А так, гладишь, когда нас не будет, будет кому вспомнить. Ведь жизнь-то по кругу идёт. И кто с этого круга соскочит, тот так и будет бежать по пыльной обочине неприкаянным.