‒ Как у тебя дела? Готовишься к свершениям?
‒ Готовлюсь ‒ не успеваю от жены увёртываться.
‒ Чего она?
‒ Известно чего. Не отпускает на фронт. Мол, ты побывал там, здоровье подорвал ‒ не пущу! Говорю, что у меня контракт, если не явлюсь вовремя в часть, то буду считаться дезертиром. Хочешь, чтобы твоего мужа за решетку упекли?
‒ Они этого не понимают ‒ обычная история. У меня похожая. Думают, что солдат куда хочет, туда и идёт. И не объяснишь, что это далеко не так. Как себя чувствуешь? Нога зажила?
‒ Нормальной стала. Рана затянулась, операционный рубец очистился. И хромать перестал, потому что болевые ощущения пропали. А у тебя?
‒ Та же история. Отцу в селе помогал, по дому кое-чего делал, а в общем-то, если по-настоящему смотреть, то дурака валял. Говорю же: для меня главное поле, хотя я на нём ничего не делал. Спасибо свояку, ещё до моего приезда отсеялся.
‒ Не рано?
‒ Это, может, у вас рано, а у нас, в степи, самый раз. Да и моего Валеру учить ‒ только портить. О качестве сужу по всходам, а они отличные, стебли по третьему листку выбросили. Дело осталось за погодой. А то из заволжских степей суховей завернёт, жара будет за тридцать ‒ вот тогда и завертишься. И хорошо, если неделю постоит, а если на месяц-полтора устоится.
‒ У нас такая же история, хоть и в лесу, а в последние годы летом не продохнёшь от духоты. Никакая работа на ум не идёт. А то вдруг пожары заладят один за другим. Тогда и вовсе житья нет.
‒ Да, Миша, кругом сплошные пожары, а главный пожар у нас с тобой впереди. От этого никуда не денешься и тем это интереснее. Ты знаешь, я сегодня с утра с дрожью едва справляюсь. До этого был как тюлень сонный, а сейчас каждый нерв на взводе, совсем иное состояние. И знаю: чем ближе буду к передовой, тем большая трясучка будет охватывать.
‒ Трусишь, что ли?
‒ Не понял! Наоборот, в бой душа рвётся.
‒ Меня дождись. Вдвоём будет надёжнее. Позвони, когда прибудешь на место, расскажешь, что там и как.
‒ Да всё, думаю, просто. Нужно добраться до блокпоста на своём направлении, попасть в пункт временной дислокации, найти старшину и сразу к нему с докладом: «Боец такой-то прибыл после излечения! Незамедлительно ставьте на довольствие!».
‒ Как у тебя всё легко и просто. Надо знать, как добраться до этого самого блокпоста, что говорить патрулю в случае чего.
‒ Чепуха. До меня сейчас патруль докапывался. Документы проверили ‒ и бывай здоров, не кашляй. Да, кстати, у тебя кашель-то прошёл или мучает? В сосновых лесах живёшь, ведь на что у нас степь, но я и среди степи продышался, а первое время будто сажу отхаркивал.
‒ Ну ладно, Сергунь, все деньги проговоришь. До встречи. Ты там без меня не спеши рыпаться. Вдвоём-то веселее.
‒ Договорились. Когда тебя ждать?
‒ Примерно через неделю. Перед выездом позвоню.
‒ Лады… Вон вроде мой паровоз приближается, ‒ Земляков отключил и убрал телефон, поправил рюкзак и отправился навстречу своему вагону.
Через два часа Сергей был в столице, в метро переехал с Казанского на Курский вокзал, спеша успеть на «Ласточку», так как южное направление не столь напряжённое, с юго-восточным не сравнить, прежде чем новый поезд помчал его к южным границам.
Переехал, успел, и вскоре качался в вагоне с сидячими местами. Когда уселся у окна, то вспомнил, что с утра не ел. Достал из рюкзака пакет с соком, упакованные в фольгу домашние Катины пирожки с повидлом, бутерброды с ветчиной ‒ чем не еда. Пирожки предложил соседу ‒ пожилому мужчине:
‒ Отведайте, домашние!
‒ Что ж, с удовольствием, но сначала… ‒ Он достал из бокового кармана пиджака влажные салфетки, выдернул одну себе и предложил Землякову: ‒ И вам рекомендую.
Земляков воспользовался предложением, протёр руки, предложил:
‒ Если есть во что, налейте себе, попробуйте сока.
‒ Нет ничего подходящего. Хотя дочь мне что-то сунула в сумку перед уходом. ‒ Он достал пакет из пакета, а в нём бутерброды, бутылочка минеральной воды. ‒ Да у меня тут целый завтрак туриста. Но всё равно пирожок ваш попробую, а от сладкого сока воздержусь из-за повешенного сахара в крови.