Поговорив, Максим вышел из блиндажа, а вернувшись, совершенно другими глазами посмотрел на Землякова:
‒ Говорят, в «Потоке» участвовал? Ну, и как там?
‒ Как видишь, живым остался.
‒ А в госпиталь как попал?
‒ Это уже в бою после выхода из трубы зацепило.
‒ Да, шума вы наделали тогда много! Дай руку, хочу пожать!
«А ведь ничего себе этот Жуликов», ‒ подумал Земляков и будто посмотрел на него с иной стороны.
На радостях он вспомнил о Екатерине. Позвонил ей и вздохнул:
‒ Ну, привет! Я на месте. Спасибо за пирожки ‒ только сейчас доел.
‒ Наконец-то обо мне вспомнил. Переживаю за тебя.
‒ А вот этого делать не надо. Позвони отцу, передай, что всё хорошо у меня. Добрался. Григория за меня поцелуй, а я тебя целую сто тысяч раз.
‒ И это всё? Ну, поговори со мной.
‒ Не могу долго говорить, сейчас построение будет.
‒ Вот всегда так! Всегда перед построением звонишь!
‒ Не обижайся. Всем привет. Будем на связи.
37
За месяц отпуска Земляков почти отвык от армейской жизни. Всё-то ему казалось не так, всё мешало: то дежурный свет в блиндаже, то жёсткий топчан. Он ворочался и ворочался, и всё никак не мог заснуть, хотя ночь перед этим, проведённую на вокзале, почти не спал, а если чуток и поспал, то сидя. Теперь же появилась возможность дрыхнуть по-настоящему, но и она длилась недолго: среди ночи прибыло пополнение, бойцы тыкались во все углы, не находя себе места, а когда более или менее улеглись, пришла пора вставать. С ними был и младший сержант Громов. Вот это более всего обрадовало. Земляков подошёл к нему, взял за локоть:
‒ Володя, привет!
Тот повернулся, расплылся в улыбке:
‒ Серёга! Каким ветром?!
‒ Днём прибыл из отпуска после ранения.
‒ Это ты молодец, а то никого почти не осталось из старой гвардии. Оклемался?
‒ Да вроде того. Через недельку должен подъехать Медведев.
‒ Тогда совсем хорошо.
‒ Ты-то как? Вижу, младшего дали? Поздравляю!
‒ Мелочи. Отказывался, но не смог. Вы-то все разъехались, ну а мне, значит, такая нагрузка подвалила. Хотя командиром себя не считаю, но если командование так решило, то взял под козырёк.
‒ Теперь-то где воюем?
‒ В Степановке. Полсела взяли, осталась вторая половина.
‒ И вторую возьмём! Ярик где?
‒ Там же. На линии огня. Взводом командует. Наш-то лейтенант Зимин опять в госпиталь угодил. То у него пневмония, то теперь перелом ‒ упал и руку сломал. Во как бывает на фронте.
К утру в блиндаже появились ручные гранатомёты, гранаты, бойцам выдали сухпайки, по полторашке воды, новичкам раздали рации, дополнительные магазины, которые они сразу набивали патронами. Задолго до рассвета появился ротный ‒ капитан Зотов, ранее не знакомый Землякову. Он обратился ко все бойцам, но более к вновь прибывшим:
‒ Прошу пополнение, у кого нет опыта боевых действия, прислушиваться и присматриваться к бывалым бойцам, а среди вас такие есть. Так что берите с них пример. Ситуацию по ведению боя вам объяснят на месте. Доставят на передовую на машинах. Спешитесь за километр-полтора и скрытно, используя рельеф местности, проберётесь на наши позиции. Удачи вам, бойцы!
От суеты, нервозности и Земляков начал нервничать, будто впервые готовился появиться на позиции. Рядом вертелся Жуликов. Вообще-то он молодец, сразу сказал:
‒ Сергей, я буду тебя держаться, если не против.
‒ Держись, только сильно не цепляйся. И посматривай на сержанта Громова, всё-таки он твой непосредственный командир. Как настроение?
‒ Хуже не придумаешь, честно скажу.
‒ Это бывает.
‒ Многое я чего успел натворить в жизни, но в человека вблизи ни разу не стрелял, но когда-то это должно случиться… Всё издали приходилось, когда даже не знаешь, попал или нет.
‒ А в людей и не надо стрелять, во врагов ‒ пожалуйста, и как можно чаще и точнее. Не тебе первому говорю. И, поверь, ничего в этом особенного: если обычно стреляют метров с двухсот-трёхсот, то с двадцати или десяти уж не промахнёшься. А стрелять ты уже привычный. Бывает, если нацисты напролом ломанутся, то придётся и вовсе гранатами встречать, а однажды мне и за нож пришлось взяться.
‒ Да ладно. Ну и как?
‒ Если с тобой сейчас балакую, значит, удачно… Это, когда они наступают, а когда мы берём, например, опорник и пробираемся вражескими окопами, то там можно и с двух-трёх метров срезать зазевавшегося. В общем, рецепта нет на все случаи боя. На ходу будем учиться, и я в том числе, если никакую ситуацию наперёд не угадаешь. В общих чертах они все схожи, но у каждой свой нюанс или нюансы… Это я рассказываю так долго, а в бою всё моментально делается, и понимать надо друг друга с полуслова, а иногда обходиться и без слов, чтобы не выдать себя, а общаться лишь жестами. Неужели почти за месяц боёв тебе ни с чем этим не приходилось сталкиваться?