Она была очень осторожна, чтобы не выдать свою победу, и продолжала «воровать», брала вещи, которые, как она теперь понимала, были оставлены специально для нее.
После смерти матери и брата это ее уже не волновало, но давало повод находиться в комнате Луи. Она поддерживала веру Луи в ее любовь как могла, сладкими речами и нежной заботой. Раз или два, к примеру, после особенно бурного оргазма Луи засыпал. Послушная долгу, Леония будила его, когда он обычно отводил ее в тюрьму, и говорила, что беспокоится, как бы у него не было по ее вине неприятностей. О да, раз за разом Леония доказывала заботу о благополучии Луи. Он все еще не оставлял оружия в доступном для Леонии месте и носил ключи от погреба на шее. Леония никак не могла их похитить, не разбудив. Но в разумных пределах он ей верил.
Леония усмехнулась. Она долго думала, прежде чем выработала план, как завладеть ключами и обезвредить Луи… Ее побег не должен принести никакого вреда. Она уверена, что Луи сможет выбраться и сбежать или придумать какую-нибудь историю, чтобы не понести наказания. Однако как бы ни сложилась судьба Луи, время уходило. Леония была уверена. В следующий раз, когда Луи захочет ее на ночь, она начнет действовать. Это значит, что нужно предупредить отца об опасности.
ГЛАВА 3
Роджер Сэнт Эйр отправился на поиски Генри де Коньера. Стояла невыносимая жара, новости от Комптона были прискорбными. Поверенный написал, что последнее письмо от Генри, адресованное брату Вильяму, пришло в апреле. Так как Вильям умер, а сэр Джозеф приказал Комптону просматривать всю корреспонденцию, Комптон прочитал письмо. Он показал его Роджеру, и тот застонал, прочитав его.
Роджер задумался, почему Генри не захотел избежать политических преобразований и не отреагировал на смерть братьев. В описаниях Генри о преобразованиях Национального Собрания был не только восторг, но и практический анализ влияния новых положений конституции. У Роджера не осталось сомнений, что Генри де Коньер был человеком сильных эмоций и высокой ответственности. Он не собирался снимать с себя ответственности за поместье, несмотря на социальные и политические изменения на своей новой родине. Перечитав новости в конце письма, Роджер пришел в сильное волнение.
«В это трудное время, — писал Генри, — Мари тверда, как античная героиня. Она поддерживает меня любовью и пониманием. Я не могу сказать, насколько часто падаю духом, когда безответственные ораторы типа Десмолина требуют у озверевшей толпы крови, и когда кровь проливается. Много раз я умолял ее уехать с детьми в Англию, но она понимает, что я не могу за ними последовать. Леония и Франц протестуют, и просят меня не отправлять их из страны в такое тяжелое для нее время».
«А теперь все, — продолжалось письмо. — Я рад, что не поддался страху. Во всяком случае, сейчас мы в безопасности. Моя работа сделана, и я могу вернуться к личной жизни. Нет никакой вероятности, что мне придется вмешаться в правительственные дела. Было решено, что нас в Национальном Собрании не будут переизбирать. Ни один депутат Национального Собрания не может баллотироваться в Законодательное Собрание, которое скоро создадут».
Роджеру стало ясно, что Генри неправ. Они в опасности. Если бы дела шли, как ожидал де Коньер, это как-то отразилось бы в новостях, дошедших до Комптона. Отсутствие их означало только, что он или вся семья погибли, скрываются или брошены в тюрьму. Самое вероятное то, что семья схвачена. В этом случае де Коньер не получил бы писем Комптона.
Роджер отложил письмо и обдумал прочитанное. Странно, если бы Генри, изгнанный из поместья, не нашел дороги в Англию. Возможно, у него нет денег. Почему Генри не написал и не попросил денег? Во Франции беспорядки, но большинство банков работает. Наверное, Генри не нужны ни банки, ни помощь. Обращение к лорду Гоуэру, английскому послу, поможет во всем разобраться.
Роджер был в волнении. Если Генри не отвечал Комптону или не просил о помощи, то, следовательно, он не мог этого сделать. По той же причине Роджер не верил, что Генри и вся его семья казнены. Неясно почему, он был уверен, что они находятся под домашним арестом или изолированы другим способом. Дьявольский свет загорелся в глазах Роджера. Комптон закашлялся. Долгие годы, будучи поверенным, в аристократических семьях, он превратился в джентльмена и не позволял себе расслабиться. Его вывело из равновесия выражение лица Роджера Сэнт Эйра.
— Мистер Сэнт Эйр!
Роджер удивленно поднял брови. Комптон снова закашлялся. Он видел, что такое выражение лица смущало свидетелей, присяжных и даже судей. Потребовалось более семисот лет для могущественного родового дерева Сэнт Эйров, чтобы научиться не гнуться под тяжестью обстоятельств. Комптону нравилась способность Роджера смущать свидетелей, присяжных и судей. Комптон знал Роджера как уравновешенного и необыкновенно умного защитника.
— Отец поручил мне разобраться в происходящем с помощью графа Стоура, — сказал Роджер. — Какое у вас мнение на этот счет, Комптон?
Голос Роджера был густой, красивый, лицо строгое. Только искорки в глазах — смесь восторга и смеха — выдавали затаенные эмоции. Комптон взглянул в его глаза и покачал головой. Он робел перед его влиянием и богатством.
— Никакого, сэр, — ответил он твердо. — Пока вы найдете его светлость, сами пропадете.
Какая хитрая бестия, подумал Роджер. Потом комичность положения дошла до него, и он улыбнулся.
— Поедем или я или отец. Комптон вытаращил глаза.
— Ваш отец! Но сэр Джозеф не знает… Боже! Как он может даже думать… Сложность такого путешествия в нынешнее время…
— Да, это вы представляете себе трудности, но не сэр Джозеф. Он не хочет, чтобы земли Стоуров пришли в запустение, пока при дворе неразбериха.
— Я так не считаю, — огрызнулся Комптон. — Не понимаю, кто поможет мне или вам, или сэру Джозефу не затеряться во Франции. В стране ужасные беспорядки. Я написал досточтимому Генри, я имею в виду нынешнего графа, и до сих пор не получил ответа. Роджер кивнул.
— Я подозревал это. Не думал, что вы так ясно представляете ситуацию. Долгая задержка вредит нам, я чувствую, что пора заняться этим, — Роджер увидел недовольство Комптона и поднялся. — Нет смысла спорить об этом. Или я еду, или мы остаемся в неизвестности.
— Мы можем послать кого-нибудь, — сухо сказал Комптон. — Есть…
— Нет, — твердо прервал его Роджер. — Может быть, младшего клерка? Не говорите чепухи. Такой человек не знает Франции и абсолютно беспомощен. Хорошо бы связаться с осведомителями, если вы кого-нибудь наняли. В этой ситуации открыто искать Стоура — значит попасть в беду.
— Я еще не нанял осведомителей, — сказал Комптон, соглашаясь с тем, что если Роджер едет, то чем меньше интереса у окружающих вызовут поиски Генри, тем лучше. — Я хотел объяснить это вашему отцу и получить разрешение нанять таких агентов.
— Нет, — прервал его Роджер. — Такие люди или глупы, или работают на другую страну. Если Стоур и его семья живы, они находятся в заключении и нужна осторожность, чтобы их освободить.
— Боюсь, что так, — сказал Комптон мрачно. — Мистер Сэнт Эйр, я думаю, все, что вы делаете, очень необдуманно и опасно, но не могу остановить вас. Что касается меня, если бы я мог отговорить вас, то был бы счастлив.
На этом они разошлись. Роджер поспешил в клуб, где его ждал изысканный ланч. Энергия бурлила в нем. Остаток дня прошел в заботах. Роджер передал незаконченные дела в надежные руки. Казалось, он полностью освободился от всего, его голова была занята Генри де Коньером. Когда он сообщил клерку из конторы об отъезде, у него уже был план действий.