Вориас оглядел братьев. По его щеке скатилась одинокая кровавая слеза. Он разжал кулак, и на палубу ссыпалась щепоть мелкого белого песка.
— О боли.
Если бы Ангрон жил на Терре, отсчитывая годы взросления полными оборотами планеты вокруг родного солнца человечества, то в тот день ему исполнилось бы десять лет. Даже в столь юном возрасте Ангрон не уступал телосложением самым крупным воинам, сражавшимся и умиравшим в горячей пыли, а по силе вообще не имел равных.
Инаковость Ангрона бросается в глаза с первого взгляда. С тех пор, как мальчик вышел победителем в испытании дьяволовыми слезами и получил свое имя, зрители вздыхают в изумлении каждый раз, когда видят его на арене, — так стремительно он растет. Юноша ловчее всех остальных гладиаторов, он способен предугадать любое действие противника, и какое бы оружие ни оказалось у него в руках, он осваивает его до наивысшего мастерства за считаные мгновения.
Поначалу убийства причиняют Ангрону жестокую муку. В самый первый раз, когда он сражался за свою жизнь в колючих снегах, его одолевало иное ощущение. Тогда юноша отнимал жизни не просто так, тогда убийства были оправданы. Здесь же, на красных песках, кровопролитие не имеет причины, оно не влечет ни перемен, ни возмездия — резня ради резни. Ангрон и его соратники истекают кровью и гибнут в мучениях, чтобы потешить кровожадную толпу, которая, как они знают, никогда не насытится.
Со временем убийства даются все легче. Не видя иных перспектив, кроме жизни в неволе, мальчик принимает жизненный уклад сотоварищей и находит цель своего существования в гладиаторском ремесле. Его мировоззрение меняется: зрители больше не кажутся Ангрону чванливой толпой, глумящейся над страданиями других, — в их возгласах он слышит обожание, если не преклонение, перед его силой, и постепенно ненависть к ним испаряется. Но только не к «змеиным глазам».
Бой становится ритуальным танцем, почти религиозным обрядом, в котором каждый участник чтит другого, а кровь, которую гладиаторы проливают на арене, как ничто другое закаляет их братство. Ангрон не сдерживает себя, ибо иначе он нанес бы противнику чудовищное оскорбление. В схватках, где каждый сам за себя, поединок с последним воином, который пережил долгую жестокую схватку, приобретает особое благородство. Ангрон с честью препровождает соперника в небытие, дарует ему добрую смерть, после чего в цепях и под охраной вновь отправляется в пещеры.
Где-то на самых задворках разума Ангрон стыдливо прячет одну мысль — он завидует мертвым. Им больше нечего терять. Верховые, «змеиные глаза», горячая пыль — все это теряет для мертвецов всякое значение.
Но всеобщие битвы насмерть проходят не всегда. Вопреки своей жестокой натуре, верховые понимают, что расходовать гладиаторов следует с умом, иначе может случиться так, что в один прекрасный день развлекать население будет нечем. Если под конец фестивалей и священных праздников песок арены буквально пропитывается кровью рабов, то в обычные дни состязания, как правило, заканчиваются капитуляцией одной из сторон, и тогда воины возвращаются в свои пещеры, где победители и побежденные обмениваются узлами на триумфальной веревке.
Ангрон плетет чисто-красную веревку, ибо никто не имел ни малейшего шанса одолеть его в бою. Пусть братья и сестры получают черные узлы: он вяжет их с честью, не выказывая и тени превосходства. Этим обычаем гладиаторы скрепляют свое воинское братство, которое со временем перерастает в семью.
Юноша снова на красном песке вместе с десятком товарищей-гладиаторов ждет, когда начнется кровопролитие. Последние недели они бились с машинами, людьми и огромными зверями, но сейчас против них выставили одинокую женщину неопределенного возраста, которая жмется в комок под ярким светом и ревом зрителей. Она неестественно худа, одета в рванье, а на ее шее жужжит металлический обруч.
— А это еще что такое? — спрашивает Ангрон.
На уровне инстинктов он чувствует в этой женщине нечто — нечто крайне омерзительное, чего не может выразить словами. Один из гладиаторов качает головой, звякнув кольчугой о пластины брони:
— Я не…
Внезапно в воздухе разливается незнакомый запах. Ангрон смотрит на женщину и ощущает непонятно откуда взявшийся холод. Пылевые облака шарахаются от ее фигуры. Красный песок вокруг ее ступней схватывается ледяной коркой. Ближе всех к женщине стоит копьеносец Рин. Все эти явления, которые Тетис видит в отцовском воспоминании, прекрасно ему знакомы.