— Что случилось с ней? — спросила Ирина.
Тюленев поднял плечи, вздохнул.
— Она упала, что ли?
Тюленев развел руками.
— Ничего не могу сказать, Петровна.
— Да как же так?.. — изумилась Ирина.
— Когда я пришвартовался к «Буревестнику», судовой врач уже обработал раны и забинтовал их. Он тоже в полном неведении. Никто не знает, как произошла эта загадочная история…
— Кто же был с ней?
— Дарья. Но ее кумураевцы пригласили в буфет, и она ушла с ними. Анна Софроновна осталась на юте и смотрела кино.
— Может, она по неосторожности упала за борт и разбила себе голову о баркас?
— Нет. Врач установил, что ей нанесены удары каким-то металлическим предметом.
— Страшная загадка.
— И мы разгадаем ее только тогда, когда придет в память Анна Софроновна.
Ирина подумала и спросила вдруг:
— Яков Макарович знает об этом?
— Не знает. Я не хотел расстраивать их дочь и понес Анну Софроновну прямо к вам.
— Валюшка с Галинкой Дубовой в городе. Идите сейчас же к нему. Разбудите шофера, пускай подает машину сюда, к медпункту. Бегите. Дорога каждая минута.
Тюленев ушел. А вскоре прибежал Орлов, взволнованный и растерянный. Его заспанные глаза лихорадочно блестели, лицо было покрыто бледностью. И только он открыл рот, намереваясь спросить что-то, как Ирина приложила палец к губам и прошептала:
— Надо везти ее в больницу. Сию же минуту…
С улицы донесся рокот мотора. В приемную вбежал шофер. Ирина ввела его в другую комнату, где лежала Анка, показала на свободную кровать:
— Возьмите постель, матрац и отнесите в кузов.
Когда шофер вышел, Орлов приблизился к койке и впился глазами в потемневшее лицо Анки… Вошел шофер. Ирина сказала Орлову, приглушив голос до шепота:
— Возьмите ее на руки… Только бережно… Бережно… А вы, товарищ шофер, забирайте и эту постель с матрацем… Идемте.
Из двух постелей устроили в кузове одну и положили на нее Анку. Шофер плавно сдвинул с места машину и тихим ходом вывел ее из хутора. Грунтовая дорога была ровная, мягкая, машину не трясло, и шофер прибавил скорость. Орлов и Ирина сидели на доске, положенной поперек кузова, а у их ног лежала без сознания Анка, обложенная подушками. На белых марлевых бинтах чернели два пятна проступавшей через повязку крови. Ехали молча. За всю дорогу ни Орлов, ни Ирина не обмолвились ни словом, подавленные случившимся. Да и о чем было говорить? То, что знала Ирина об этом загадочном и горестном случае, было известно и Орлову от того же Тюленева. Когда въезжали в Белужье, Орлов спросил Ирину:
— Как вы думаете, выживет она? Ранения у нее не очень опасны для жизни?
— Раны я не осматривала. Но… будем надеяться на благополучный исход.
Светало, когда Анку внесли на носилках в больницу. Дежурный врач телефонным звонком поднял с постели главного хирурга. Тот явился незамедлительно. Он выслушал Ирину и Орлова, приказал разбинтовать Анку, тщательно осмотрел раны. Потом пощупал у больной пульс, не отрывая глаз от часов, и так вздохнул, что Орлов весь похолодел.
— Мда… — пожевал губами главный хирург. — Положение весьма и весьма серьезное. Она потеряла очень много крови. Это грозит нежелательными последствиями.
— Доктор… — обратилась к нему Ирина. — Я донор…
— Знаю. Слыхал о вас.
— У меня и у нее одна группа. Возьмите для нее столько моей крови, сколько потребуется, чтобы только спасти ее…
— Хорошо. Мы сейчас же приступим к переливанию.
Орлов крепко пожал Ирине руку, и слезы против воли брызнули из его глаз.
— Не надо… Не надо… — шепнула ему Ирина. — Все будет хорошо.
Утром следующего дня Анка открыла глаза. Она долго водила перед собой мутным взглядом, всматриваясь в неясные очертания каких-то предметов. А этими «предметами» были… Ирина, Орлов и секретарь райкома Жуков. Но вот она прищурилась, и по ее иссиня-желтому лицу скользнула едва заметная улыбка.
— Яша?.. — слабым голосом проговорила она.
— Это я, Анюша, я, — нагнулся к ней Орлов. — Скажи, родная, кто поднял руку на тебя?
— Он… Он… с бородой… Я узнала его…
— Кто?
— Павел… Задержите его… Там… на «Буревестнике»…
— Ты не ошиблась, Анюша?
— Он… с бородой… Задержите… Убежит… — Она болезненно поморщилась. — Ах!.. Как болит… голова… рассыпается… И спа-а-ть… хочется… Спать…
Анка зевнула, закрыла глаза и снова впала в беспамятство.
Жуков взглянул на Орлова и сказал:
— Значит, правду говорила Таня Зотова, что видела этого гада в Германии, когда ее освободили из концлагеря. Он был в танкистской форме и… с бородой. Надо полагать, что он действительно жив и скрывается под чужим именем. Идемте, Яков Макарович, я сообщу прокурору.