— Да, да… Так что же?
— Это его рук дело. Но теперь он будет разыскан и предан суду.
Олеся обхватила руками голову и закачалась на стуле.
— Боже мой!.. Он говорил, что мой брат Коля умер у него на руках… А может, он его… раненого и беспомощного… задушил своими звериными лапами и завладел его документами?
— Все возможно, гражданочка. От фашистского прихвостня всего можно ожидать.
— И это чудовище… Эта мерзость… Этот негодяй домогался взаимности… хотел жениться на мне…
— Ваше счастье, что вы не пошли на эту удочку. Пишите. Время идет.
— Да, да! — спохватилась Олеся. — Сейчас напишу… Я быстро…
Рука ее дрожала, перо прыгало по листу бумаги, но она упорно продолжала писать.
Николай Минько, он же Павел Белгородцев, был задержан в Ашхабаде и препровожден под конвоем в Мариуполь. Оттуда его доставили в Белужье. Задержанный утверждал, что он действительно Николай Минько, а о Павле Белгородцеве впервые слышит. Изменив до хрипоты голос, он возмущался «произволом», который чинят над ним, бывшим фронтовиком, пролившим кровь за Родину.
— Вы, тыловая крыса, понесете суровое наказание за издевательство над бывшим воином-гвардейцем!.. — бросил он в лицо прокурору.
Тогда прокурор решил устроить ему очную ставку с Анкой, но Жуков запротестовал:
— Она еще не совсем выздоровела. Зачем расстраивать и волновать женщину? Отвезите его в хутор на очную ставку с бронзокосцами.
— Да, — согласился прокурор, — это будет разумнее.
— Пусть следователь прихватит с собой и парикмахера.
— Ясно, Андрей Андреевич, — сказал прокурор.
Через полчаса грузовая машина прокуратуры выехала из Белужьего и помчалась в сторону моря. Следователь сидел с шофером в кабинке, а милиционер, парикмахер и арестованный — в кузове.
Когда машина взбежала на пригорок, с которого открылся вид на море и хутор Бронзовая Коса, арестованный сдвинул брови и глаза его тревожно забегали.
— Куда вы меня везете? — спросил арестованный.
Ему никто не ответил.
— Я спрашиваю…
— Арестованным на вопросы не отвечают, — прервал его милиционер. — И задавать вопросы арестованный не имеет права.
Машина скатилась вниз, к хутору, пропылила по улице и остановилась возле сельсовета. Арестованного ввели в кабинет Анки. Там за письменным столом сидела Таня… Увидев арестованного, Таня отшатнулась. У нее задрожали губы, а широко открытые голубые глаза застыли, словно омертвели.
— Садитесь, — сказал милиционер, указывая арестованному на диван.
Таня смотрела неотрывно на арестованного, но его уже не видела… Перед ее глазами проплывали ужасающие картины пережитого… Деревянное ветхое здание, обнесенное колючей проволокой… Женщины, девушки, подростки-девочки в лохмотьях, похожие на тени… А мимо все идут и идут по талому снегу советские воины туда, на Берлин… Вот шагают впереди пушек Митя и Виталий Дубов… Девочка, просившая рядом: «Хлебца, родненькие, хлебца…» Она окликнула их… Первым подбежал Митя и как пушинку подхватил ее на руки… Потом проходили автомашины, мешая талый снег с грязью… На одной машине ехали танкисты… А среди них бородатый солдат с сверкающими глазами хищника… Она узнала его, но ей не поверили…
Таня перевела дыхание, пристально посмотрела на арестованного, и тут возникла другая картина… В этом же кабинете, вот и на том самом диване атаман разорвал на ней блузку, и стеклянные пуговицы рассыпались по полу… Она кинулась к двери, но там стояли ухмылявшиеся полицаи…
Вдруг Таня резко поднялась со стула и перевела взгляд на следователя:
— Где вы словили этого садиста?
— Что, узнаете его?
— Да это же атаман… блюдолиз гитлеровский.
— Ну? — обернулся следователь к арестованному.
— У нее мозговая машинка не в порядке, — прохрипел арестованный.
— А вы посмотрите, есть у него на спине отметина? Акимовна стреляла ему в спину.
— Есть! — вскочил арестованный. — Я был ранен в спину. И справка есть. Я был ранен и контужен.
— Хорошо, тогда я позову сюда хуторян. Посмотрим, признают они тебя, палача фашистского, или нет?
— Созывайте людей, — сказал следователь. — Мы за этим сюда и приехали.
— Иду. А вы сбрейте ему бороду. Нечего стариком прикидываться.
— За этим дело не станет.
Таня вышла. Следователь кивнул парикмахеру:
— Приступайте…
Парикмахер раскрыл чемоданчик, вынул машинку и безопасную бритву, подошел к арестованному.