Егоров не ответил. Обвиняемые сидели на подводах потупившись, прятали глаза. Только Панюхай, выставив бородку, разглядывал толпу, нюхал знакомый солоноватый морской воздух.
— Эх, до хижки своей сходить бы!
Посмотрел еще раз по сторонам — не видно ли Анки.
— Дочку повидать бы… — И к милиционеру просяще: — Дозволь сходить, служивый.
— Нельзя. Не могу.
Панюхай обиженно поджал губы:
— Зря…
Из совета вышел Душин, пригласил судью.
Конвоиры спешились, повели подсудимых в клуб.
Обвиняемых разместили на длинной скамейке против сцены. Справа от них сидел за столиком защитник и, не отрывая глаз от папки с бумагами, ловил на бритой голове мух. Он был весь круглый, с длинными острыми ушами и вислым подбородком. Слева, тоже за столиком, расположился общественный обвинитель — Григорий Васильев.
Обвинять ему еще никого не приходилось. Он не знал, как держаться, чувствовал себя скованно и смущенно водил глазами по шумному до отказа переполненному залу. За спинами подсудимых молчаливо переглядывались главный свидетель Павел Белгородцев, свидетели Кострюков, Анка и еще семь человек, присутствовавших при аресте. Вскоре за сценой прозвенел колокольчик, и вошли члены суда. Предупредив свидетелей об ответственности за дачу ложных показаний, судья зачитал длинное обвинительное заключение, удалил свидетелей из зала заседания и вызвал подсудимого Тимофея Белгородцева. Не поднимая головы, Тимофей оторвался от скамейки, нерешительно шагнул к сцене и на первый вопрос судьи ответил:
— Нет… Не признаю…
Судья строго посмотрел на него.
— Что вы можете…
— Ничего… — перебил Тимофей и тяжело вздохнул.
— Так… А может, скажете суду, куда вы хотели везти продавать рыбу?
— Я думал на товары какие-либо обменять. Не продавать.
— Сколько раз вывозили рыбу и куда?
— Никуда. Это первый раз и то… не пришлось.
— А вы знали, что за это вам придется строго отвечать?
Тимофей передернул плечами:
— Откуда же мне знать эти порядки, гражданин судья? Не я, сын подписывал договоренность.
— А вы тайно от него увозили рыбу. Выходит так, что вы обкрадывали сына и умышленно толкали его на то вот место, на котором сейчас сидите?
— Непонятна мне ваша речь… Человек я простой.
Тимофей упорно не хотел давать показания. Он хитрил, уклонялся от ответов, прикидывался непонимающим.
— И за что срамите меня? В голову не возьму никак…
Судья предоставил слово защитнику.
— Скажите, подсудимый: по чьей инициативе была сооружена коптилка?
Тимофей метнул в его сторону взгляд, проронил:
— Не явственно спрашиваете, а я… человек простой.
— Кому пришло в голову коптить рыбу?
Тимофей помолчал и ответил:
— Кажись, мне…
— А кто рыл коптилку?
— Егоров и Краснов.
Краснов вздрогнул, будто его толкнули в спину.
— Откуда вы брали опилки для копчения рыбы?
— Машков привез из города.
Человек с сосульчатыми усами поднял голову, глаза встревоженно забегали.
— Нет, привез Белгородцев, а я дал.
Судья остановил его звонком.
— Вас спросят. — И к Тимофею: — Слышите?
— Запамятовал…
После защитника слово взял Григорий. Он встал, посмотрел куда-то поверх головы Тимофея и спросил:
— Тимофей Николаич… А зачем ты в город частенько ездил?
Тимофей пронзил его заблестевшим от ярости взглядом, подумал: «Голопуп… И он меня…»; сунул в рот бороду и грудью навалился на высокий барьер сцены.
— Подсудимый Белгородцев! Отвечайте на вопрос обвинителя.
Тимофей вяло повел головой, простонал:
— Сердце у меня…
— Вы будете отвечать?
— Хворый я… — и схватился за грудь.
В зале взволнованно зашептались:
— Нарочно или всерьез?
— Чужая голова — темный лес.
Судья, звякнув колокольчиком, сказал Тимофею:
— Садитесь.
Всегда гордый, осанистый, с приподнятой головой и презрительным взглядом дерзких глаз, великан Егоров, правая рука Тимофея, теперь стоял неказистый, с опущенными плечами, словно что-то давило их книзу, и невнятно отвечал на вопросы судьи:
— Всегда по чести трудился… Теперь виноват немного. Освободите…
— Вы будете отвечать?
— Всегда по чести…
— Достаточно! — прервал его судья. — Садитесь.
К барьеру приблизился Урин и, не дожидаясь вопроса, заявил:
— Никогда под судом не был и теперь не виноват.
— Подсудимый Урин! Ждите вопросов и тогда отвечайте.
— А на что и за что отвечать?