— Пашка… Значит, так свою кровь по капельке отдаешь?… Значит, так благодарствуешь меня?.. Забыл, когда с бумажкой приходил? Забыл?
— Не трожь! — Павел рванулся и отскочил в сторону.
— Эх, ты!.. Ворон чернокрылый… Лети! Держать не будем…
Павел взобрался на обрыв, снял винцараду, перекинул через плечо и скрылся по направлению к городу.
В последние дни автомашины рыбтреста стали приходить на Косу через день. Перегрузка задерживала. На всех пунктах были огромные уловы, и машины не успевали вовремя забирать рыбу. Представитель треста на общем собрании артели предложил завербовать в близлежащем селе крестьянские подводы. Комсомольцы внесли свое предложение: перевести на эти дни молодежные бригады ближе к городу и весь улов доставлять прямо на трестовский городской пункт. Незачем будет расходоваться на наем подвод.
Артель единодушно согласилась, и комсомольцы отправились к городским водоемам. Евгенушка выехала тоже, занятия в школе она на неделю поручила Душину. Не удержалась и Анка. Оставила дочку на Панюхая.
— Да как же я с ней? — протестовал Панюхай. — Чем кормить буду?
— Молоком из соски. А допекать будет, Марфуньке снесешь, она грудью покормит.
— А ежели согласу не даст?
— Дала. Я с ней договорилась.
— Эх, зря… — ворчал Панюхай, покачивая подвесную люльку.
Первая ночь прошла спокойно, а вторую Панюхай провел на ногах, не прилег ни на минуту. Мусоля кулачками розовые губы и суча ножками, девочка заливалась пронзительным криком. Панюхай давал ей соску, чмокал губами, слегка щекотал пальцем, смеялся, брал на руки, но ничто не помогало. На рассвете старик укутал ребенка в одеяло и отправился к Марфуньке. Та, охая, лежала в постели, прикладывая ко лбу примочки.
— В горячке, что ли?
— Ох… Недуг накрывает.
— Зря…
Панюхай потоптался у порога и пошел обратно. У своих ворот остановился, оглянулся. На перекрестке показалась женщина и скрылась за углом. Панюхай окликнул ее и пустился вдогонку; останавливался, подбирал сползавшее одеяльце и снова бежал.
— Эй, баба! Погоди!
На углу перевел дух, сплюнул:
— Смылась, дьявол.
— От чего так горько, что плюешься? — окликнула его грудастая женщина, выходя из калитки.
Панюхай бросился к ней и выпалил:
— Живо сказывай: титьки добрые у тебя?
Женщина откинула голову и, обхватив руками живот, разразилась хохотом.
— Да ты что? Про молодость помянул, а?
— Дура баба! Дитю надобно! На! Угомони его!
— Ох, уморил… — Ее тело все еще колыхалось от смеха.
Успокоившись, она взяла ребенка, расстегнула кофточку.
— Отворотись, старый хрен.
— Ну, ну… Зря ты… Зря… — Панюхай покорно отошел и присел под стенку палисадника, сердито проворчав: — От-во-ро-тись… Не таковские титьки видали мы…
Моторный бот «Соревнование» неуклюже рылся тупым носом в бурунах, разглаживая их широкой кормой. Вокруг бота подпрыгивали баркасы, заскакивали вперед, оставляя его далеко позади. Кондогур махал шляпой, и баркасы, крепясь, заворачивали и возвращались к боту.
Показавшийся вдали «Комсомолец» быстро сокращал лежавшее между ними расстояние, ведя на буксире восемь баркасов. Кондогур поглядывал на приближавшееся судно, без нужды ковырял гвоздем в трубке, торопил моториста:
— Эй, машинист! Прибавь ходу!
— И так всем духом идем!
Настигая бот, Сашка дал команду, и «Комсомолец», занеся кормой, прошел почти вплотную мимо него. Кондогур соскочил с чердака, перегнулся через борт.
— А-а-а, бронзокосцы! Злые рыбалки! Куда путь-дороженька лежит?
— К городу! — ответил Дубов. — А что?
— Так спросил. Без интересу… Чтой-то промеж вас не вижу того парня, что дважды спасал я…
— К батьке сплыл! — махнула рукой Анка. — Руль отбило полосой!
— Как?
— А так и запарусил! Кровь родимая покликала!
— Хе-хе… Жалко. Здо-о-о-ровый парень. Хоть против бури ставь.
— А вы куда путь держите? — спросил Сашка.
— Куда ветер понесет. Гуляем!
Сидевший у руля парень засмеялся:
— Разве невдомек? Туда же, куда и вы. Из газеты узнал про вашу затею, ну, и понравилась она ему…
— Ляскай! — прервал его Кондогур. — Руль бы крепче держал.
Над «Комсомольцем» вскинулась задорная песня. Баркасы бронзокосцев заскользили мимо бота. С последнего Кондогуру улыбнулся Зотов, кутая в винцараду голубоглазую девушку.
— Давай канат, деда! Цепляй свою черепаху! Довезем! А то к сроку до места не доползешь!
— Наша черепаха вашего скакуна на двадцать шагов обогнала! Известно тебе, а? Хе-хе-е! Ерши! — И Кондогур опять бросился к мотористу: — Нельзя ли духу прибавить?