- Погоди радоваться, янки просто так деньги не платят…
***
Пробудился Степан неожиданно, как от толчка. Глаза еще только-только приоткрылись, но сквозь слипающиеся ресницы можно было разглядеть, что чернота отступила, оставив за собой клубящуюся грязно-серую мглу. Сбоку угадывались угловатые очертания брошенного танка, а рядом с ним остовы грузовиков, выпирающими в небо развороченными ребрами сгоревших тентов.
Очень хотелось спать, и Степан с удовольствием прикрыл уже один глаз, как тень танка пошевелилась с одной стороны, породив темную фигуру, медленно дрейфующую в сторону автомобилей. Два желтых глаза сверкнули, обдав волной холода и Степан замер, боясь пошевелиться. Сон сняло как рукой. Он протер глаза, чтобы лучше видеть, а когда их открыл, никого между танком и грузовиками уже не было.
Стараясь делать меньше движений, Степан скосил глаза, пытаясь вспомнить откуда ночью слышал голос девушки. Джейн лежала неподалеку, свернувшись калачиком, подложив под голову сложенные лодочкой руки. Ему это показалось так мило, что на мгновение он забыл почему пробудился. Вздохнув, он подобрал мелкий камешек и кинул, прицелившись в согнутые колени. Джейн развернулась в момент, уставив на него ствол арбалета.
Степан приложил палец к губам и прошептал:
- У нас гости.
Но сколько они потом не обследовали сгоревшую технику, ничего, кроме истлевшей амуниции и разбросанных костей не обнаружили.
- Клянусь, - горячился Степан, - Я видел собственными глазами!
Грузовики вросли в землю где голыми ржавыми дисками, где оплавленной резиной, стекшей с почерневшего основания и распространяющей тот самый прогорклый запах, который чувствовался далеко на расстоянии, заставляя першить горло. Черные провалы стекольных проемов смотрели на мир безучастно, как глазницы гигантских черепов над редкими кривыми зубами решетки радиаторов. Цельных костей же, по которым можно было идентифицировать разбросанные кругом останки, не наблюдалось, поэтому казалось, что это два железных чудовища приползли умирать к их массивному собрату и провели ритуальный акт самосожжения, а после истлели, оставив после себя пару почерневших скелетов.
Степан хотел найти хоть какой-нибудь след, но, кроме разбросанного вокруг мусора, ему ничего не попадалось на глаза.
- Койоты? – кивнул он головой в его сторону.
- Кто угодно, - пожала Джейн плечами. – Анклав берет на себя последнюю о нас заботу. За сутки он высасывает тело, а потом, постепенно, съедает и кости. Анклав – наше кладбище и, одновременно, источник нашей жизни.
- Символично, - резюмировал Степан, - Единство и борьба противоположностей, в самом натуралистическом виде.
- Пошли отсюда, - Джейн равнодушно зевнула, - Живы остались и ладно. Если будешь гадать по всем чудесам, которых здесь пруд пруди на каждом шагу, поседеешь от старости или, что более вероятно, от страха и закончишь свой жизненный путь, так и не сойдя с места.
Солнце еще не начало свой обжигающий хоровод и идти было даже немного зябко от закрадывающейся под одежду утренней сырости. Змеиная кожа нисколько не грела, но при ходьбе создавала парниковый эффект, бросая в пот. Зато потом неприятно прилипала к телу, способствуя еще быстрому его остыванию.
- А я бы чего-нибудь сожрал, - поежившись произнес Степан, вспоминая о горячей кружке крепкого кофе с увесистым куском колбасы над булкой. Он даже не мог сказать какой запах ему почудился больше – кофейного аромата или свежей колбасы.
- Это атавизм, Степа, - снисходительно бросила Джейн, приземлив его ощущения, - Разве ты чувствуешь голод?
- Нет, голода не чувствую. Но чувствую запах кофе. Разве это правильно?
- Здесь свои законы, которые определяют, что правильно, а что нет. Тебя снабжает энергией Анклав, минуя всю твою пищевую цепочку. Я же тебе об этом говорила?
- Вроде бы… Правда я думал, что это касается только порожденных им существ. Или ты имеешь в виду… Хм, действительно - ведь мы тоже такими можем считаться. Эх… Но кофейку страсть как хочется, - Степан вспомнил, как Джо уминал тушенку.