Внутренне убранство «Сталкера» выглядело более подобающим представлениям Степана. В центре небольшого зала стоял замызганный бильярдный стол, вокруг которого крутились две пары с киями, а к бокам прижались маленькие тяжелые столики со множеством посетителей. Высокие табуреты стояли и около барной стойки, но они почти пустовали.
Воздух был наполнен гудением бубнящих голосов, звоном стеклянной посуды и, обволакивающим все это, сизым сигаретным дымом.
Несмотря на дымовую завесу, появившийся в дверях Степан, не остался незамеченным. Его приветствовали несколько голосов:
- Эй, парень, а ты не заблудился часом?
- Здесь нет свободных мест!
- Молочные коктейли в другом заведении!
В глубине зала поднялся коренастый человек, в котором Степан узнал Стального Джима.
- Ша! - перекрыл он выкрики. - Это мой гость!
Шум в зале стих и теперь все уставились на Степана, но уже по другой причине. Тот приветственно помахал рукой, не обращаясь ни к кому конкретно, и, не торопясь, вразвалочку, двинулся к Джиму, лавируя между застывшими посетителями.
- Прошу, - бородач широким жестом указал на свободный стул рядом с собой.
В ту же секунду зал снова ожил, как будто снялся с видеопаузы: стукнулись бильярдные шары, прерванные разговоры возобновились с новой силой, громче прежнего звякнули кружки и даже сигаретный дым, меланхолично висящий в воздухе, разбился на мохнатые клубы и заметался между посетителями.
Литровая запотевшая кружка приятно холодила руки Степана, источая густой запах хмеля.
- За мой счет! – кивнул он в сторону стола с нехитрой закуской, но обильной выпивкой, собранной в центре в виде хрустального бастиона, упирающегося в белые плотные облака из пены.
- Вот это по-нашему! – приветствовала его компания, взметнув янтарный хрусталь в воздух.
- Так как ты грохнул старьевщика? – Джим подвинул к Степану новый бокал. – Мы хотим знать подробности, верно парни?
Бородачи одобрительно загудели, отсалютовав кружками. В голове Степана зашумело, но отказываться от продолжения ему показалось неудобно. Ему очень хотелось во всем выглядеть своим среди этой грубоватой, но простой публики. «Ничто так лучше не способствует взаимопониманию, как совместная пьянка», - подумал он, сдувая пену.
За рассказом незаметно пролетела третья, а потом и четвертая кружка. Степан пересказал свой рассказ чуть ли не три раза, каждый раз вспоминая новые подробности.
Особенно новых знакомых заинтересовало описание местности, где все произошло и ночное привидение, болтавшееся около танка и не оставившее следов.
Утром Степан очнулся с тяжелой головой, испытывая смертельные муки жажды. Во рту было так сухо, что язык причинял боль, задевая небо и гортань. Он представлялся пушным зверьком, который, ворочаясь, елозит жесткой шерсткой по незащищенной бывшей слизистой рта. Факт поселившегося во рту зверька подтверждало наличие отхожего места, которое он организовал рядом со своей лежкой. Так гадко Степан еще не чувствовал себя никогда, если не считать того памятного выпускного по окончании средней школы, после которого он дал себе зарок больше не пить. Впрочем, меньше у него тоже получалось не всегда.
Степан улыбнулся воспоминаниям, и его настроение улучшилось. Он высунул язык и сделал несколько полных вдохов-выдохов, прочищая легкие и, заодно, освежая дыхание. Высунутый язык оказался лучшим вариантом борьбы с мерзким запахом и поселившимся пушным зверьком во рту. Зверек исчез, зато жажда накинулась с новой силой, блокируя все остальные желания и способности. «Фляга, - подумал Степан, - Вот, что самое нужное в экипировке и про что я совершенно забыл!»
Но свирепствующая жажда продержалась недолго. Может быть она прошла, а, может быть, Степан просто перестал ее замечать, как перестал замечать тяжесть в голове, дрожь в руках и слабость в коленках.
«Анклав заботится о своих питомцах,» - Степан скривился от пришедшего в голову сравнения, но суть выразил верно.
Словно чудесным образом он исцелился, а потому успокоился и стал приводить в порядок мысли, ощупывая себя руками. Тактический ремень был на месте, а вот деньги из подсумков исчезли. Пустые ножны и чехол из-под стреломета свидетельствовали что пропажа не одна. Помятая панама и очки с одной линзой валялись рядом на стуле, а из-под него выглядывал бок рюкзака. Один ботинок болтался на ноге, хотя и был расшнурован, а второй нашелся рядом с кроватью.