- Вот тебе и категория «Б», - сообразил Степан.
Он подтянул обе ноги, привстал на корточки, а потом осторожно поднялся, стараясь сохранить равновесие, стоя на двух ногах. Дверь под ним колебалась, кружила и норовила выскользнуть то в одну сторону, то в другую.
В чувство его привели угрожающие крики с приближающийся тележки. Стрелок даже выкинул ловчую сеть, как будто ловил перепелку. Степан инстинктивно отпрянул в сторону и дверь послушно заскользила прочь от тележки. Охать и ахать ему уже было некогда - он учился управлять новым средством передвижения экстремальным способом, чувствуя, что на кону его свобода, а, может быть, и жизнь.
Через минуту он летел над прерией, как на антигравитационном скейтборде, ловко лавируя между высоких кустов и особо выступающих трав. Тележка преследователей не отставала, но Степана выручало его постоянное маневрирование, мешавшее стрелку как следует прицелиться.
В таком темпе гонка продолжалась долго. Степан потерял чувство времени. Он устал, пот заливал глаза, а ноги, с непривычки, уже дрожали в коленях. Перед глазами все примелькалось, слившись в единую перемолотую сознанием массу, и в этот момент стрелку повезло - его выстрел достиг цели.
Длинная стрела пробила лопатку и выскочила острым металлическим наконечником из груди Степана. Он слетел с дверцы, перекувырнулся и поехал носом по земле, пока не уперся в чьи-то кости. Кости, в еще хорошо сохранившемся камуфляже. Оскаленный череп равнодушно взирал на него пустыми глазницами.
Одна рука онемела, легкие отзывались болью на каждый вздох, порождая хрипы и кашель. «Вот и все, - равнодушно подумал Степан, - Приполз прямо на кладбище. По-видимому судьба дает знак, что здесь мой путь прерывается. Но кто это пошевелился, что за зверь такой?»
Но он уже знал ответ, просто не мог в это поверить. «Хотя… Это тоже своеобразный знак - ведь в присутствии этой твари у меня и произошла перезагрузка.»
Часть травы и глины стали выпуклыми, их форма исказилась, обрисовывая длинное узкое тело. На кривых лапах приподымался склер. Поджарое тело легко, в несколько прыжков, унеслось куда-то за спину Степана. Через мгновенье оттуда послышался хруст, как будто рвали ткань на полоски, и крики боли, которые могли бы свести с ума, будь он в добром здравии. С ума сводило и то обстоятельство, что перевернутую тележку он видел перед собой, а не позади. Или это глюк или…
- Боже мой, - прошептал он, - так это же и есть то самое место! Точно, оно, - вон что осталось от Джо, а вот это, похоже, останки мои. Хм, не каждому повезет повстречать самого себя после смерти. Да про что это я! - Степан, превозмогая боль, заставил себя подползти поближе, нащупал подсумок на поясе скелета и вытащил ведьмины пальцы. - Раз, два - это синие, а вот и красный. Он свинтил колпачок и разом влил содержимое в рот.
19. Франц
«Красный ведьмин палец, красный ведьмин палец! А что произошло? - размышлял Степан, разглядывая под собой травинки, окропленные его кровью, - А ничего и не произошло. Вопрос, конечно, в том, а чего, собственно, я ждал? Хотя, если не придираться к частностям, вот я сейчас лежу и рассуждаю, и это уже хорошо.» Но, все-таки, его не покидало чувство, что ему чего-то не додали. «Знать бы чего, - вздохнул Степан, - Может бракованный палец попался? Или срок годности вышел?» Поразмышляв на тему почему все здесь его хотят обмануть, но рассудил, что суть в том, что он жив, а склер, по какой-то причине, его не тронул, так что обижаться на судьбу было последним делом. Разочарование, конечно, оставалось, но от него ведь не умирают?
Боль от стрелы, пробившей насквозь тело, исчезла. Это тоже был несомненный плюс. «Сейчас я встану и вытащу эту занозу из своей груди», - решил Степан, но как только представил, что через легкие придется протягивать ее длинное древко, ему сразу сразу стало плохо и к горлу подкатила тошнота. Тем не менее, от идеи бодрого вставания с колен парень отказывайся не собирался.
Выдохнув и уперевшись руками в землю, он подобрал под себя ноги и попытался их выпрямить. На удивление это удалось очень легко. Заранее сжавшись в ожидании боли, Степан не почувствовал ничего, а тело вскинулось вверх, как подброшенное пружиной. Даже мелькнула шальная мысль, что это все только кажется. И вот тут ему действительно стало страшно. Страшно от нереальности происходящего.