Никто не отменял физику с ее законом тяготения, анатомию с мышцами, сухожилиями и прочей требухой, а тут, вместо тела как будто надутый гелием воздушный шарик, а не Степан!
«Где, за что зацепиться, чтобы понять, что я остался в мире? - Степан растерянно потоптался на месте, но не почувствовал ног. Он опустил взгляд, пытаясь их разглядеть, - Вот внизу земля и трава, еще примятая моим весом, а это лежит на ней… Лежит та самая стрела, которая только что была в моем теле!»
Вид алюминиевой трубки со стальным наконечником смутил его гораздо больше, чем отсутствие ног. Поэтому и несуществующие руки показались уже не столь шокирующим фактом. «Итак, часть первая, вознесение, - определил он свое состояние. - Тело приобрело аморфное невесомое состояние, трансформируясь в невидимую для глаза субстанцию. Хм, это говорит тот, кто не имеет глаз.» Во всем протекающем процессе, странным было то, что для вознесения преобразовалось тело, а не отделилась душа.
Окружающий мир, меж тем, погружался во мрак. Наступала могильная ночь Анклава, беспощадная для каждого зрячего существа. Она заливала чернотой все вокруг, поглощая малейшие проблески света. И опять, для Степана все пошло не так, как ожидалось. Он чувствовал движение, как будто он поднимался вверх, а когда снова глянул под ноги - обомлел.
Мир не растворился в разлитых чернилах ночи, а преобразился в огромное серое поле, на котором неизвестные гиганты хаотично раскидали под стать им геометрические фигуры, словно устроили игру в городки детскими кубиками, предварительно вымазанными сладким вареньем. Конусы, кубы, пирамидки, бублики, цилиндры, брусочки, шарики были не просто разбросаны как придется, но и приклеены, и даже вбиты друг в друга, образуя причудливые комбинации. Из тора вырастал конус, а сбоку приклеилась пирамидка. К цилиндру приросли, словно слоновьи уши, два куба, а шары налезали друг а друга, по типу школьных моделей разных молекул. Все это подсвечивалось изнутри ровным светом, играя на все лады не яркими, зато разнообразными красками.
Неожиданно Степан осознал, что заполняющий пространство воздух приобрел кисельную вязкость, а его движение отдавалось колыханием студенистой массы и погруженных в нее ингредиентов. Зато ему легко было держаться в любой точке пространства и даже двигаться в любом направлении, если он представлял, что плывет под водой.
Все, что он видел, представлялось фантастическим городом, над которым он парил на высоте птичьего полета. «Карта! - вспомнил Степан, - Сейчас бы очень пригодилась карта, что была в особняке!» Ему показалось, что ее элементы, описывающие хаборы, трэки и много еще чего неизвестного, отображали вот этот, скрытый от простого глаза, мир причудливой геометрии. Пускай по-своему и примитивно, но, по крайней мере, хотя бы определяли схему расстановки и могли послужить подсказкой для того, чтобы разобраться в расстилающимся перед ним хаосе.
К сожалению, с пространственной памятью у него были нелады и точно вспомнить на каких участках располагались обозначенные на карте объекты, было весьма затруднительно. Единственное, что более-менее засело у него в голове, так это была схема пути от Счастливого до Крысвилла, по которой он собирался провести микроавтобус. Да там и запоминать было особо нечего - пара непересекающихся трэков с небольшими промежутками между ними, по которым можно тащить волоком временно обездвиженный транспорт. Конечно, это только для того, кто знал их расположение и направление. Но кто-то ведь знал! «Ох, нечисто что-то с этими хаборами. Прямо хаборы-побратимы какие-то, - вздохнул Степан, но думать об этом не было никакого желания. Его волновал главный вопрос, - Как же их отыскать?» Объяснить себе зачем это нужно, он не мог - может быть для того, чтобы нащупать ту единственную ниточку, что связывала его с миром? А еще, он чувствовал, что у него очень ограниченное время, убывающее, как таймер для шахматиста, задумавшегося над последним ходом.
«Трэки не могут выглядеть шарами или пирамидами, скорее всего, это что-то вытянутое, вроде цилиндров», - рассуждал Степан, присматриваясь к разбросанным фигурам. Рябила в глазах подсветка, а многообразие граней и сфер сводило с ума своей идеальностью неживых форм. Как ни странно, но помогло именно их свечение, точнее - динамика света. Пристыкованные друг к другу торцами пирамиды иногда перекатывались светящимися волнами, чем и привлекли внимание парня.