– Полегче на поворотах, – сказала она. – Ускоряйся лучше на прямых.
– Ещё ускориться? – ахнул мальчишка с лоснящимся от пота лбом. – Куда тебя подбросить?
– К Торре-Норманна. Знаешь, где это?
– Да, но можно я немного приторможу? А то устал. Я думал, ты не любишь велосипеды.
– Мне нравится, когда ветер дует в лицо.
– Ты когда-нибудь каталась на мотоцикле? Вот где настоящий ветер. Откроешь рот – и щёки раздувает.
– Я ездила только на "Веспе" с Сальво – парнем, который подвозил нам продукты.
– У отца была мотоцикл "Лаверда Йота", – Пьетро посмотрел в сторону и покачал головой. – Оранжевый, как этот велосипед. Рано или поздно найду работающий мотоцикл и поеду на нём.
– Ещё бы... – Анна рассмеялась своим глубоким смехом.
Однако мальчик не сомневался в своём намерении:
– Стопудово.
Они проделали остаток пути молча. Руины Торре-Норманна приближались с каждым поворотом педалей. Они проехали мимо обломков автомобилей, разбросанных вдоль дороги, расплавленных мусорных баков, остатков бара с вывеской «Горячие аранчини на вынос».
У Анны сложилось впечатление, что Пьетро прижимается к ней, но в глубине души ей это даже нравилось. В конце концов она сидела неподвижно, парень тёрся ей грудью о спину.
Пьетро остановился рядом со названием городка.
– Приехали?
– Ага, – Анна спрыгнула с велосипеда и потёрла больную задницу. Она взяла рюкзак, привязанный к багажнику, и вернула мальчику шляпу. – Спасибо. Ну... пока.
Пьетро улыбнулся и поднял руку:
– Пока.
Они уже 20 раз прощались, но через 10 шагов он окликнул её:
– Анна!
Он хочет, чтобы я его поцеловала.
– Что? – она обернулась.
Пьетро вытащил из куртки смятую и замусоленную журнальную страницу, сложенную вчетверо.
– Ты такие когда-нибудь видела?
В центре листа, обведённая красным маркером, красовалась выцветшая фотография пары жёлтых замшевых кроссовок с тремя чёрными полосами: "Adidas Hamburg, 95 евро". Рядом помещались фотографии поменьше. Под фотографией читалась подпись:"Триумфальное возвращение старой спортивной модели".
Девочка подняла глаза:
– Ты про те, которые обведены красным?
– Ага. Ты их где-нибудь видела? Вспомни хорошенько.
– Не припоминаю, – она посмотрела на свои, все грязные.
– Точно?
Анна не понимала, куда он клонит. Наверное, он фанат кроссовок. Странно, что на нём стёртые ботинки.
– Они тебе нравятся? – спросила она
Пьетро на мгновение колебался, словно не доверяя ей, потом сказал:
– Давно уже их ищу.
Анна недоумённо посмотрела на него, потом пожелала:
– Ну, удачи.
Пьетро пнул камень:
– Слушай… а у тебя уже есть Красная?
– Нет. Ещё нет.
И она пошла прочь.
Пьетро проследил за ней взглядом.
– У меня тоже! – крикнул он.
– Вечно встречаются какие-то идиоты, – бормотала про себя Анна, быстро шагая по тропинке, ведущей к дому. – Зачем тратить время на поиски пары кроссовок... да ещё и таких уродских…
Она вспомнила про вечеринку. Кто знает, существует ли на самом деле эта Крошка. Ходили тысячи самых нелепых легенд о том, как излечиться от Красной Лихорадки. Многие дети были уверены, что некоторые Взрослые пережили эпидемию и живут за морем, в Калабрии. Они прячутся в подземных убежищах, и стоит лишь найти их – и тут же излечишься. Другие были убеждены, что нужно нырнуть под воду с курицей и оставаться под водой до тех пор, пока она не задохнётся: тогда вирус перейдёт с тебя на задохнувшуюся под водой курицу. А ещё некоторые считали, что нужно либо смешать пищу с песком, либо подняться на гору недалеко от Катании, из которой исходят облака. В общем, слухов ходило полно. Анна знала только, Взрослые уже давно превратились в груды костей. Она ни разу не встречала кого-либо старше 14 лет.
Анна пошла прямо на кухню, взяла со стола банку консервированных помидоров, вскрыла её ножом, двумя пальцами вытащила сочный помидор и сунула в рот, крича:
– Астор, я вернулась! Как ты тут?
Она съела старое печенье, которое пахло плесенью, затем высыпала маслянистые остатки консервированного тунца в банку с помидорами и выпила соус, начиная потеть. Снаружи было прохладно, а внутри старые каменные стены сохраняли тепло. Она осушила полбутылки воды.
– Я достала антибиотики! – она выудила из банки ещё один помидор и прошла в гостиную.
У лестницы стоял белый стул со сломанной ножкой.
– Ну и дела! Ты сломал мамин стул?
Она поднялась наверх с красным от соуса лицом, прошла по тёмному коридору и вошла в комнату.