Повозка перевернулась на середине дороги. Трое детей, лежащих в пыли, не двигались.
Анна обхватила руками голову.
Этот пёс просто сумасшедший.
Сколь яростно пёс преследовал её на шоссе, с тем же пылом он набрасывался на лошадей. Она видела, как он трусцой вернулся обратно к ней, с улыбкой от уха до уха, сел напротив и стал подметать дорогу хвостом.
Анна сделала вид, что не знакома с псом, и подошла к мальчику-кучеру, лежавшему лицом в асфальт. На нем висели клочья футболки, одна нога была босая. С ободранными локтями и коленями он лежал и стонал.
Анна присела рядом с ним, но мальчик оттолкнул её, скалясь чёрными зубами.
– Оставь меня в покое!
Он напоминал толстую крысу, какие водились в Кастелламмаре. Его лицо состояло из нескольких треугольников: скулы, уши торчком и заострённый подбородок. У него были все следы Красной Лихорадки: корочки на губах и ноздрях, пятна в подмышках, синяки на руках.
Она достала из рюкзака бутылку и протянула ему.
– Это просто царапины. Вот, промой раны.
Но тот залепил ей пощёчину.
Анна погладила себя по щеке, не говоря ни слова, сжала кулаки и отошла.
Мальчик поднял с земли берцовую кость.
– Стой! – он погнался за ней и преградил ей дорогу грудью. – Куда это ты собралась? Посмотри, что ты наделала! – фыркнул он, указывая на повозку с костями.
У него были чёрные блестящие глаза, а из ноздри торчал сталактит из жёлтых соплей.
– Я? – Анна оттолкнула его. – А я тут при чём?
Мальчик-крыса кашлянул, сплюнул жёлтый комок и подошёл к ней. Из рта у него пахло гнилью.
– Твой пёс разбил мне повозку. Этот зверь чуть вообще нас не угробил!
В ярости он попытался ударить её костью.
Анна набросилась на него и крепко сжала за шею:
– Ты меня достал! Брось эту кость! Брось её немедленно!
Мальчишка заартачился. Он пыхтел и плевался, но не сдавался.
– Я сломаю тебе шею! – прорычала она и наступила ему на ногу. Тот взвизгнул и запрыгал на одной ноге.
– Я тут ни при чём, – заявила Анна.
Между тем две девочки поднялись и уставились на неё. Одна была тощей и высокой, другая – низкой и пухлой. Тощая была одета в длинное платье в цветочек без рукавов, из которого торчали палки слишком больших рук. У пухлой были короткие, точёные ноги, на которых сидел огромный зад, едва умещающийся в фиолетовой мини-юбке. Из футболки в сине-зелёную полоску выглядывало три кома жира и пара больших грудей. Вместе девочки были похожи на двух мультяшных кукол.
– А вы на что уставились? – спросила Анна.
Те не ответили, а зашептались между собой.
Мальчик-крыса указал на пса, который, лёжа в пыли, нежился на солнце.
– Если он не твой, убей его.
– Ты про него? – рассмеялась Анна. – Сам убей. Я уже пыталась. Он чуть не съел меня тогда на шоссе. А не веришь – твои проблемы.
Пёс шумно зевнул, выгнул спину и потянулся лапами.
– Это она велела псу напасть на лошадей, – сказала тощая девочка мальчику. – У отца тоже была собака, её звали Ганнибал. И она ненавидела овец.
Пухлая подняла глаза к небу:
– Фьямметта, пожалуйста, хватит про Ганнибала.
– Вся работа за день – псу под хвост, – горестно сетовал мальчик-крыса. – И что теперь нам делать? Как мне говорить Медведю, что мы остались без костей и лошадей?
– Он будет в ярости. У него тот ещё характер... – добавила Фьямметта.
– Про ожерелья можно забыть, – помотала головой пухлая. – Мы облажались.
Она обняла подругу.
Тощая разразился плачем, напоминающим блеяние:
– Он говорил, что возьмёт нас с собой...
Мальчик-крыса пожала плечами:
– Мне он всё равно даст ожерелье, а вам – нет. Вас никто не выносит.
– С какой стати он тебе его даст? – не унималась Фьямметта.
Пухляшка помотала головой:
– Знаешь с какой стати? Потому что у него уже есть ожерелье. Он просто не сказал нам.
– Это правда, Катио?
– Да, правда, – мальчишка предательски ухмыльнулся. – Анжелика мне дала.
– Да чтоб тебя… – пухляшка бросилась на мальчика, схватила за волосы.
– Оставь меня, сволочь! – заорал Катио, пиная её в голени, но пухляшка не поддавалась.
– Фьямметта, помоги.
– Я тут, Кьяра…
Тощая сделал три шага на своих ходулях и, как летучая мышь, тоже вцепилась мальчику в волосы, устроив странный хоровод, крича и толкаясь.
Анна стояла и с открытым ртом смотрела на всё это действо.
– Простите… – от голоса за спиной борьба прервалась.