Кто знает, может быть, со временем они снова бы сошлись с Марией-Грацией. Но из Бельгии пришёл вирус и выкосил всю семью вместе с миллионами других.
Когда умерли Франко и Мария-Грация, Анне было 9 лет, Астору – 4.
Крышу фермерского дома усеяли сухие листья и ветки. За крыльцом, поддерживаемым белыми колоннами, открывалась входная дверь. Наверху два окна с закрытыми ставнями выходили на небольшую террасу. В центре фасада, в нише, выкрашенной известью, стояла статуэтка Мадонны среди куста каперсов. Розовая штукатурка отслаивалась, и то немногое, что осталось от водосточного жёлоба, касалось стен, окрашивая их в зелёный цвет. Одна сторона дома всего за 4 года заросла диким виноградом, и большая шелковица с узловатым стволом протянула листья над крышей, как будто хотела защитить её.
Анна открыла ворота, закрыла их за спиной и прошла по подъездной дорожке к пустырю. Огород слева зарос крапивой. Справа среди сорняков у остова чёрного “Мерседеса” торчала длинная деревянная скамья. Рядом стояли ржавые бочки, в которые Анна собирала дождевую воду. Возле машины сидел на корточках голый и грязный мальчик. Граблями он бил по твёрдой земле. На голове у него был велосипедный шлем, из которого торчали пряди чёрных волос.
Увидев брата, девочка почувствовала, как тяжесть, давившая в груди, исчезла.
– Астор!
Мальчик обернулся, улыбнулся, показав ряд грязных зубов, и снова принялся копать.
Анна села рядом с ним, совсем уставшая.
Он уставился на её натертые колени и поцарапанные ноги.
– На тебя напал дымовой монстр?
– Да.
– И какой он был?
– Злой.
– Ты избила его?
– Да.
Астор развёл руками:
– Он был большой?
– Как гора.
Мальчик указал на ямку:
– Это капкан. Ловлю носорогов и мышей.
– Круто. Есть хочешь?
Младший брат размял спину. Он был худой, с длинными ногами и раздутым животом. Соски на плоской груди напоминали чечевицу, а на заострённом лице обитали огромные голубые глаза, которые осматривали окружающий мир так же резво, как пчелы на цветке.
– Не особо.
Он схватил себя за пенис и потянул его, как резинку.
– Прекрати, – одёрнула его сестра.
– Почему?
– Сам знаешь.
Астор был одержим своим членом. Однажды он обмотал его скотчем, снимать который было сущим мучением.
Анна расстегнула рюкзак:
– Почему ты не хочешь есть?
– А ты нашла какую-нибудь вкусняшку?
Анна кивнула, положила ему руку на плечи, и они двинулись к дому.
Красивая гостиная Марии-Грации Дзанкетта с бочкообразным сводом, обставленная крафтовой мебелью и персидскими коврами, тонула в мусоре. Окна были закрыты картонными коробками, и в полумраке виднелись горы бутылок, банок, книг, игрушек, принтер, газеты, велосипеды, мобильные телефоны, пакеты, одежда, радиоприёмники, куски дерева, плюшевые игрушки и матрасы.
На кухне свет просачивался сквозь окна и прочерчивал яркие полосы в тучах мух, пирующих среди остатков рыбных и мясных консервов. По жирной плитке пола бегали тараканы и муравьи. На мраморном столе стояли десятки бутылок с водой, Кока-Колой и Фантой.
Анна долго пила:
– Умираю от жажды.
Астор сунулся в рюкзак:
– Батарейки есть?
– Нет.
Батарейки ценились высоко. Их трудно было найти, к тому времени почти все уже разрядились. У девочки был тайный запас для фонарика, но если Астор до него доберётся, то всё разрядит, слушая свою музыку.
Анна достала банку с фасолью:
– Хочешь?
Мальчик помотал головой.
Девочка подозрительно приподняла бровь:
– Что ты ел?
– Ничего. Меня трясёт.
Она положила руку ему на лоб.
– У тебя жар, – сказала она. Это вряд ли Красная Лихорадка, он ещё слишком маленький, но она всё равно заволновалась. – Надень что-нибудь.
– Не хочу.
– Оденься, – она достала из рюкзака большой белый тюбик. – Иначе останешься без подарка.
– Какого подарка?
– Оденься.
Ребенок стал подпрыгивать, пытаясь поймать тюбик.
– Пошли! – Анна вышла из дома, села на скамью и ножом открыла банку фасоли.
Через две минуты Астор появился в грязной куртке, доходившей ему до колен.
– Где подарок?
Она отдала ему:
– Тебе должно понравиться.
Мальчик с любопытством посмотрел на тюбик, отвинтил крышку и зачмокал.
Анна вырвала у него тюбик из рук и толкнула на землю.
– Что я тебе тысячу раз говорила?
Мальчик попытался встать, но сестра поставила ногу ему на грудь: