- Иди сюда,- серьёзно, но как всегда мягко, сказал мне Дима.
Я молча подошла к нему. Он взял меня под локоть и повёл куда-то. Ни я, ни он ничего не говорили. Мы молча подошли к комнате Макс.
- После тебя,- открыл он мне дверь.
Я вошла, а дверь тут же захлопнулась.
- Эй! Ты чего? – я принялась дёргать за ручку.
Но она не поддавалась. Наверное, он как-то запер меня. Может там замок? Или он сам удерживает дверь? Или, ещё более вероятно, он подставил там стул или что-то в этом роде.
- Дима!
- Пока вы не помиритесь и всё не уладите, я вас не выпущу!
- Мы?
Я обернулась. Чёрт возьми, он запер нас с Максом!
Макс, сидящий до этого у себя на кровати, подошёл к двери и ударил по ней сильно. Раздался глухой стук, но кроме этого ничего не произошло. Тогда он стал кричать на Диму. Угрожающе так кричать. Злобно.
- Я выпущу вас, когда вы перестанете злиться друг на друга! – стоял на своём Дима.
Макс перешёл на угрозы. Но, что говорить о Диме, даже мне было понятно, что он никогда ничего ему не сделает.
- Выпусти меня! – снова застучала я в дверь. – Не хочу находиться с ним даже в одной комнате! Мне противно! Выпусти меня немедленно! Я приказываю!
Но он меня не выпустил. Я разозлилась. Посмотрела на Макса, который снова спокойно сидел у себя на кровати. Он тоже на меня посмотрел. И ещё как! Он ещё никогда так злобно на меня не смотрел! Как он смеет?! Нельзя на меня так смотреть, разве он не понимает?
Я решила пойти на всё, что угодно, чтобы выбраться из этой комнаты и быть подальше от этого мерзкого и злобного парня.
- Дима, выпусти меня сейчас же!
- Нет! – с ледяным спокойствием ответил он.
- Я хочу в туалет! Выпусти!
- Нет!
- Дима! Ты подлец и мерзавец! Я ведь тебе этого не прощу!
Он не ответил.
Я почувствовала, что стала красной от злости. А Макс, знаете ли, бледный! Вечно он такой бледный! Я его убить хочу за эту его безразличную бледность!
Мне хотелось сесть на кровать рядом с ним, и я едва этого не сделала. Но потом я вспомнила, как сильно злюсь на него. И пришлось сесть на ковёр. Но мне нравился этот ковёр. Славный белый ковёр с длинным и мягким ворсом! Я посидела немного, подумала о том, что нахожусь в безвыходной ситуации и разозлилась. Ну, уж нет, я с Максом мириться не стану! Скинув с себя пуховик, я сделала из него какое-то подобие подушки и улеглась на ковре. Ладно, Дима нас не выпустит, пока мы с Максом не помиримся. Ладно, пускай. Ничего в этом страшного нет. Пусть ждёт, пока мы пожмём друг другу руки. Но ему придётся очень долго ждать! Я сплю долго. Главное только уснуть, а там им уже меня не разбудить.
Я с вызывающим видом закрыла глаза. Поверьте, если очень нужно, то с вызывающим видом можно сделать что угодно. Даже закрыть глаза.
В комнате было тихо. За дверью тоже. Я слушала своё дыхание и хотела, сосредоточившись на нём, уснуть. Но спать мне не хотелось. Мне хотелось дать пощёчину Диме, поругаться с Максом, найти Киру и договорить о революции с Мстиславом. Столько дел, а мне нужно спать! Но что поделаешь? В таком уж положении я оказалась.
- Ладно, не будем валять дурака,- сказал неожиданно Макс, но я даже не открыла глаз, даже не сделала вида, что слушаю. – Нам в любом случае нужно было бы поговорить. Так что Дима ещё, может быть, и правильно сделал, что запер нас.
Он замолчал. Наверное, думал, что я как-нибудь отвечу. Но я не стала отвечать. Только открыла глаза, села на полу и посмотрела на него строго.
- Да, я не прав, что стал кричать,- сказал Макс, хотя мы оба знали, что он не кричал, а просто говорил громко. – Я виноват, хорошо. Я признаю это. Но с тобой иначе нельзя. Ты же знаешь, какой я невозмутимый и спокойный. Но ты даже меня можешь вывести из себя. Никого более эгоистичного и самовлюблённого я не встречал. Ты ведь только о себе и думаешь. Тебе плевать, что детям не место на революции. Там и нам самим, может быть, опасно будет находиться. А ты зовёшь Мстислава. Неужели ты не можешь подумать о последствиях? А Кира? Она до сих пор где-то сидит одна. Когда вернётся папа, а её нигде нет, у меня будут проблемы. Я ведь всё-таки старший, я отвечаю за неё. А тебе на всё плевать. Ты только хочешь угодить самой себе и выполнить все свои прихоти. И не смотри на меня так, словно я вру. Я вижу тебя насквозь. Я сразу понял, что ты за человек, как только мы познакомились. Я сразу понял, что ты слишком уж самоуверенная, эгоистичная, наглая и гордая. О нет, у тебя нет гордости. У тебя гордыня. Ты на самом деле очень плохой человек.
И только после всего этого он замолчал. Я не знала, что ответить. И вдруг, впервые за всё наше знакомство, я поняла, почему Макс любит говорить цитатами. Иногда вместо своих собственных нелепых и затянутых мыслей, можно чётко выразить свою же мысль чужими словами.
Я, не переставая сверлить его взглядом, сказала сухо:
- Ты говоришь цитатами, сейчас я тоже буду.
Он как-то критически усмехнулся, но ничего не сказал. А вот я сказала.
- Знаешь, в чём твоя проблема? Ты всё ждёшь от людей, что они перестанут быть такими, какие они есть.
- И кто это?
- Джон Грин.
- Я знал, что ты только на такое и способна.
В его голосе были какие-то нотки презрения. Меня это рассердило:
- Какая вообще разница, кто это сказал? Важно не то, кто сказал, важно, что именно сказали. Ты просто ждёшь, что все будут идеальными! А я не такая! И ты не такой. Думаешь, ты такой замечательный, если у тебя красивые глаза,- он усмехнулся только из-за того, как нелепо я приплела сюда его глаза. Я эту его усмешку быстро убрала. – Может быть, кроме красивых изумрудных глаз в тебе и нет больше ничего! Ты же…
Я ничего не сказала. Что я могу сказать плохого о Максе? Мне ведь нравится Макс. Он хороший человек. Как и все он иногда бывает заносчив, но он, в общем и целом, очень даже хороший парень. Я посмотрела на рацию, стоящую у его кровати. Вчера мне было тоскливо и одиноко, и я попросила его по рации, чтобы он сыграл мне песню без названия. Он сыграл. Ничего даже не сказал о том, что на часах уже далеко за полночь. У него очень хороший голос, он так душевно поёт. И пусть он всегда говорит цитатами, что в этом плохого? Я только что поняла, как иногда бывает удобно выразить свою мысль словами более умного человека. И мне, между прочим, на самом деле всегда нравилось, что он говорит цитатами. Он ведь такой начитанный! Столько всего знает!
- Ты кретин, идиот и полный дурак,- сказала я потому, что ничего другого сказать не могла.
- Ты так не считаешь. Ты не думаешь, что это правда.
- Это правда! Это чистая правда! Истина!
- Есть истины, которые истинны лишь послезавтра, и такие, что были истинны ещё вчера, - а некоторые не истинны не в какое время.
- Это точно не Джон Грин,- я вдруг примирительно улыбнулась.
- Конечно. Я кого попало не цитирую.
- Так кто это?
- Карл Юнг.
- Ученик Фрейда,- сказала я задумчиво.
Мы помолчали немного.
- Я плохая, - вздохнула, наконец, я.
- Что?
- Я плохая. Я действительно эгоистичная. И всё, что ты говорил, тоже. Всё было правдой.
- Я не лучше тебя.
- Нет. Лучше. Кто угодно лучше. Я ужасный человек. У меня столько плохих качеств…
- Фрейд был ужасно самовлюблённым и эгоистичным,- перебил меня Макс.
Наши взгляды встретились, и я сразу же поняла, что буря улеглась. Что ж, кое-что я сегодня усвоила: спокойствие всегда может разразиться грозой. Но и гроза неожиданно может превратиться в тишь.
- Да?
- Да,- Макс улыбнулся ещё приветливей. – Все великие люди были в какой-то степени плохими. У них у всех были какие-то негативные качества. А ещё почти у всех были плохие привычки. Одни увлекались морфеем и кокаином, другие были алкоголиками.
- А третьи и то и другое! – вырвалось у меня.
- Именно! Ты почитай биографию любого более-менее великого человека! У всех есть несколько тёмных страниц.
- Боже мой! Ведь это меняет дело! Это же отлично, что я такая плохая! Без этого я бы не стала кем-то великим! А теперь у меня есть все шансы! Отлично!