Как только всё на улице утихло, мне позвонил Алекс. Он шёл мимо той самой заправки, которая славится своими подозрительно вкусными хот-догами. Конечно же, мы заявимся к Диме с хот-догами. Не с апельсинами или другими фруктами, нет. Этому парню нужно мясо. Ну, думаю, хот-доги тоже сойдут. Тем более так сказала Фаер.
Всю дорогу мы с Алексом говорили совершенно о посторонних вещах. Шли медленно, осторожно обходя большие лужи. Однажды я даже вовсе остановился. В луже отражалось небо. Такое красивое, что я просто не мог пройти мимо. Поднял голову вверх и застыл.
Солнце спряталось за тёмное облако. Теперь его края обрамляло яркое солнечное сеяние. От этого ничем непримечательное облако казалось красивым и величественным. Так было и со мной. Я, может быть, ничего из себя ни представляю, но когда рядом была Фаер, я чувствовал себя значимым и важным.
В больнице я сразу же наткнулся на её маму. Она отчитала меня за неожиданный уход, но потом помогла нам пройти к Диме. Нас не хотели пускать, но эта дама устроила настоящий скандал. Так что мы вошли к Диме под шумок. Сюрприза не вышло.
- Ты как, принцесса? – ввалился в палату Алекс.
- Жив, как видишь,- Дима даже не улыбнулся нам.
Что ж, ладно, конечно же, он не будет улыбаться. Вчера он пытался убить себя, так что ожидать от него улыбки – это слишком. Да и я рад, что он не улыбается. В наше время фальшивых улыбок приятно видеть хотя бы искреннюю угрюмость.
Алекс развалился на кушетке, словно у себя дома, а я застрял в дверях. Дима сел в кровати. На меня уставились печальные серые глаза.
Что мне делать? Нужно что-то сказать, но что? Я так боюсь сделать что-то не так. Он вчера едва не умер. Я просто не знаю, что в таких ситуациях нужно говорить. Поэтому я молча стоял в дверном проёме. Уж лучше я промолчу, чем нечаянно задену его. Знаете, всего одним словом можно задеть человека. Всего одним словом можно сломать чей-то мир.
Дима всё ещё внимательно смотрит. И Алекс удивлённо пялится на меня. Я вздыхаю, медленно иду вперёд. Пакет с ещё горячими хот-догами кладу на прикроватную тумбочку. Сажусь на кровать рядом с Димой и молча обнимаю его. Крепко-крепко.
Все люди одинаковые: каждый хочет, чтоб его любили. Даже тот, кто сам верит в то, что ему это не нужно. Но все люди в этом плане одинаковые. Каждый хочет заботы и тепла.
- Отличное вступление,- ухмыльнулся Алекс.
Я выпустил из объятий всё ещё угрюмого и разбитого Диму.
- Вступление для чего?
- Гей-порно, конечно,- Алекс смеётся.
Дима сдвинул брови и сказал сухо:
- А ты всё такой же придурок, как и всегда.
- Ты тоже придурок,- вдруг совсем без улыбки и совершенно серьёзно ответил ему Алекс.
И все в этой комнате поняли, что он имеет в виду.
- Мы тебе хот-догов принесли,- Алекс достал из пакета один и протянул Диме.
- Славно,- совсем без эмоций ответил он. – Кормят тут паршиво.
- Ничего, малыш, мы не дадим тебе есть тут всякую дрянь. Будем приносить свою собственную,- Алекс достал ещё один хот-дог и принялся за него.
Я молча сидел на краю кровати.
- Будешь? – протянул мне пакет Алекс.
- Нет, я не голоден.
- Заткнись и ешь, не выёживайся.
Я взял хот-дог, откусил кусочек и… почувствовал вкус! Чёрт возьми, как же это вкусно! Неужели это всегда было так божественно? Или я просто отвык? Набиваю рот, а потом пытаюсь с набитым ртом сказать, как же это вкусно. Сказать у меня, конечно же, ничего не получается, но уже над одной моей попыткой Алекс хохочет.
Алекс хохочет, а Дима совсем неожиданно расплывается в улыбке, глядя на нас, а потом вдруг сам начинает смеяться. Смеяться так, как он смеялся всегда. И мне так хорошо стало, что я даже подавился. Я подавился, никак не мог откашляться, а эти два кретина всё хохотали и не один из них не догадался постучать мне по спине. Да я, между прочим, едва не задохнулся! Едва не умер! А они хохочут.
А потом Алекс и Дима начали о чём-то говорить. Говорил в основном Алекс, Дима просто слушал. А я даже и не слушал. Я просто выпал из реальности. Я смотрел на них и каждой клеточкой своего тела понимал, как много для меня они значат. У вас было такое? Просто смотришь в упор на дорогих сердцу людей и осознаёшь, что они здесь, рядом, они дышат, и всё так хорошо. Уже от этого ты… счастлив.
А потом я неожиданно вспомнил о Фаер. Ну, как неожиданно. Не совсем неожиданно. Дима поменял положение и уселся на кровати поудобнее. И сел он именно так, что в его соломенно-золотых волосах запутался солнечный зайчик. Солнечный! Ну, вы понимаете.
- Мне сегодня приснилась Фаер,- перебил я Алекса, и в палате повисла тишина.
Алекс смотрит на меня растеряно. Дима смотрит на меня грустно. А я говорю. Рассказываю им всё в малейших подробностях. Рассказываю всё, что помню. Каждую мелочь, каждую деталь. Я знаю, что всё это важно. И ещё я знаю, что они понимают меня. Я ничего не приукрашиваю.
- А ты мог бы в следующий раз принести свой ежедневник? – спросил Дима, как только я замолчал.
- Более того, я даже могу дать его тебе прямо сейчас.
Я достал из кармана и протянул ему блокнот.
Он держит его в руках так осторожно, словно это что-то очень-очень дорогое. И он прав. Потом Дима молча снимает с обложки ежедневника мою ручку, открывает его на чистой странице и пишет. Его бледные губы по-детски надулись, так усердно он писал.
А потом он поставил точку. И Алекс сразу же спросил:
- И что ты написал?
- Написал, что я обязательно исполню её мечту.
- О, круто! – тёмные глаза Алекса стали светлыми. – Отличная идея! Мне тоже нужно! Может, ещё кровью распишемся? – спросил по-мальчишески он.
Дима саркастически ухмыльнулся.
- Это, блин, лучшее, что можно предложить человеку в моём положении,- он всё ещё усмехается и показывает Алексу перевязанные руки.
Ура! Чувство юмора возвращается. Мы на пути к выздоровлению.
- Дай сюда!
Алекс забирает у Димы блокнот с ручкой и начинает что-то писать быстро.
- Готово! Держи! – он передаёт мне блокнот.
Я не собираюсь читать, что они написали, но глаза сами уловили отрывки.
Вот Диминой рукой аккуратным каллиграфическим почерком написано: «И да, я всё ещё люблю тебя». А тут, внизу страницы надпись, сделанная Алексом. «Я буду скучать по тебе до конца своей жизни». Он сильно давил на ручку. Переживал, должно быть.
- Значит, сделаем её имя известным? – я посмотрел на друзей.
Они молча переглянулись, а потом уверено кивнули мне.
И я написал внизу страницы: «С этого дня Орион существует только для Солнца».
***
Экран полностью окрасился в красный. Мы радуемся, как маленькие дети.
И вдруг Мирный ставит бокал с шампанским на стол. На его лице исчезает улыбка, и он смотрит на мою руку, в которой до сих пор зажать старый-старый блокнот. Берг тоже перестаёт улыбаться, а потом говорит:
- Чёрт! Это то, о чём я думаю?
Я киваю.
- Потрясающе! – на его постаревшем лице вспыхивает совсем юношеское оживление. – Нужно написать об этом!
- Точно,- Мирный улыбнулся.
Я открываю последнюю страницу. Свободного места почти нет. Осталась всего одна строчка. Одна последняя строчка.
Мирный и Берг наклонились над столом. Смотрят на страницу, а я ещё ничего не пишу. Ну, что я могу ей написать? Я всё ещё не спокоен. Мне кажется, я мог бы сделать для неё ещё больше.
- Ты будешь что-нибудь писать или нет? – спрашивает у меня Берг нетерпеливо.
Я сжимаю ручку и медленно вывожу буквы.
«Будешь жить вечно, Анна Фаер. Я обещаю».
Новинки и продолжение читайте на https://www.litmir.club/