- Фаер, смотри, твой любимый фильм.
Я уныло обернулась к телевизору. У меня непроизвольно появилась улыбка. Это был мой самый любимый фильм. Это была лучшая сцена в нём. Но улыбка моя сползла с лица быстро.
- Ты чего? Ты же его так любишь,- сказал Дима мягко-мягко, так, что в его голос хотелось укутаться и сидеть в этой мягкости всю ночь.
- Я хочу, как в фильме,- сказала я, наконец.
Там была отличная сцена. Лучшая сцена, наверное, не только в этом фильме, а в истории кино в целом. Сцена в ванной.
- Ладно,- Дима вдруг улыбнулся. – Будет, как в фильме! Я наберу воду в ванную.
И он бодро вышел из комнаты. Мы с Максом остались вдвоём. Я посмотрела на него вопросительно.
- Будет, как в фильме,- сказал он, улыбаясь.
И я тоже улыбнулась. Я стала смотреть на экран. Мой любимый фильм. Всё, кажется, хорошо. Я жива, и сейчас, вроде бы, даже будет что-то весёлое.
- Ванна готова! – закричал Дима.
- Иди,- сказала я Максу. – Я к вам потом подойду.
Я быстро спустилась на кухню. Были бы мы у Алекса, то, конечно же, я бы взяла бутылку белого вина. Но мы у меня, поэтому будем пить апельсиновый сок. Но всё-таки из бокалов.
Взяв три бокала и кусок так и нетронутый пиццы для Димы, я медленно пошла в ванную. Они уже сидели вдвоём в разных её концах. Дима пытался сделать себе бороду из пены, но она вечно сползала вниз. Я, расплывшись в улыбке, отдала им бокалы и сок. Кстати, Дима пицце обрадовался больше всего. Я так и знала, что он голоден. Он всегда голоден.
Стоя прямо над ванной, я смотрела вниз на плитку пола. Потом, как-то устало вздохнув, начала снимать с себя одежду. Кто бы мог подумать, что всё кончится так? Кто бы мог вообще подумать, что когда-нибудь я без малейшего неудобства буду сидеть в ванной вместе с ними в одном нижнем белье? Жизнь, оказывается, чертовски странная.
Забравшись в ванную, я долго устраивалась поудобнее: было тесно. Потом сделав несколько глотков из бокала с апельсиновым соком, я поставила его на пол.
- Хорошо, да? – спросила я, играя с пеной.
- Ты о чём?
- Обо всём. Хорошо жить.
- Хорошо,- отозвался Макс.
- Хо-хо, хорошо иметь бороду, - сказал басом Дима.
Он, наконец, смог сделать себе из пены какое-то жалкое подобие бороды. Я рассмеялась, а потом брызнула ему водой прямо в лицо. Началась маленькая война, в ходе которой пострадал даже не в чем неповинный Макс.
Было очень хорошо. Я чувствовала себя пьяной, хотя ничего кроме апельсинового сока и не пила. Мы сидели в ванной, наверное, несколько часов, и просто говорили.
- У тебя шрам останется,- сказала я, указав на руку Димы.
На его руке было тёмно-вишнёвая корочка, оставшаяся от моих зубов.
- Останется,- согласился Дима, а потом улыбнулся. – И это хорошо. Я каждый день тебя вспоминаю, когда вижу свою руку.
- Ты никогда меня не забудешь?
- Не забуду.
- Тебя невозможно забыть,- усмехнулся Макс.
Наверное, это было и приятно слышать, однако я сразу же решила отвлечься. Как только происходит что-то приятное, я зачем-то хочу исчезнуть или сменить тему, или просто убежать. Почему я так не поступаю с тем, что мне неприятно?
Я напрягла и вытянула вперёд правую руку: по ней ручейками стекала вода.
- Человеческое тело такое красивое,- сказала я, рассматривая свою руку. – Я в детстве думала, что лошади самые красивые животные. Так вот теперь мне кажется, что нет ничего красивее человека.
- Венец творения,- усмехнулся Макс, отхлебнув из бокала немного сока.
- Да, я именно об этом и говорю! – сказала я восторженно. – Человек – это лучшее творение бога. Мы, может быть, подлые мрази, но мне нравится то, как выглядят наши тела. Я так люблю людей. Люди прекрасны. И я в восторге от этого. Мне так нравится всё, что несёт на себе наше тело. Я люблю изумрудные глаза, я люблю шрам в виде месяца, который тебя оставила в детстве собака,- сказала я Максу, а потом обернулась к Диме. – Но твой шрам на руке мне всё-таки нравится больше потому, что я очень люблю ту злую и эгоистичную собаку, которая его оставила. И вообще люди такие потрясающее! Я так люблю их. И мир. И вас. Я очень люблю вас. Я сказала сегодня, что ненавижу, но я врала. Простите.
- Куда тебя понесло,- усмехнулся Макс уголком рта.
- Я едва не умерла сегодня, я едва это всё не потеряла. Представьте, что было, если бы вы опоздали всего на пару секунд…
- Мы никогда бы не опоздали,- улыбнулся мне Дима.
Мне было тревожно, но когда тебе так улыбаются, как улыбается Дима, вся тревога куда-то исчезает. Тревога исчезла, и пришло что-то весёлое. Я снова начала брызгаться. Мы неудержимо хохотали на весь дом, даже вечно занудный Макс и тот хохотал и не мог остановиться. Мы заляпали пеной все стены и весь пол, но в тот момент это было просто неважно. Когда-нибудь придётся убираться, но сейчас мы счастливы. Счастливы! Именно счастливы! В самом прямом значении этого слова!
Наверное, только ещё через час я зевнула, и стала аккуратно выбираться из ванной. По мне стекала вода, а полотенца нигде не было.
- Спускайте воду. Я довольна, было весело,- а потом я зевнула и сказала устало: - Пойду, принесу вам полотенчико.
У себя в комнате я сняла промокшее бельё, укуталась в мягкое полотенце и села на край кровати. Что-то не так. Ну, конечно же, что-то не так! Я сегодня едва не умерла. А ещё я сегодня почти голая плескалась в ванне вместе с этими двумя. Конечно, что-то не так!
Облачившись в супер-уютную клетчатую пижаму, я взяла два больших белых полотенца для парней, и вернулась в ванную. Там я забросила мокрое бельё в стиральную машину, а наверх неё я опустила полотенца.
- Когда положите своё бельё, то поставьте на сушку,- сказала я и вышла из ванной.
Через пару минут появились парни в одних только белых полотенцах, повязанных на поясе.
- Мы голышом спать будем? – спросил Дима.
- А почему бы и нет? Вас, чёрт возьми, уже ничего не должно смущать,- как-то странно улыбаясь, ответила я.
Скоро мы втроём уже снова были в гостиной. Я сидела на крае дивана и наблюдала за тем, как Дима усердно что-то объяснял Максу. Кажется, он доказывал, что не любить корочку на пицце просто невозможно, но в моей уставшей голове вращалась лишь одна мысль. Очень глупая навязчивая мысль.
У Макса на попе должно быть родимое пятно, помните? В виде сердечка. Я всегда в этом сомневалась, а сейчас на нём одно только полотенце, сам он стоит ко мне спиной, и это просто идеальный момент, чтобы проверить. Если я не сделаю это сейчас, то, возможно, у меня никогда больше не будет такого шанса.
Я тихо, совершенно бесшумно подошла к Максу со спины и с каменным лицом резко спустила с него полотенце. Ага! Это просто удивительно! Тёмное пятнышко в форме сердечка! Да, такое ровное сердечко даже нарисовать было бы сложно!
- Ты совсем спятила?
Я только хохотала.
- Я должна была проверить родимое пятно! – едва смогла объяснить я.
Единственное, о чём я не подумала, - это Дима. Он всё-таки, в отличие от меня, стоял спереди Макса, а не сзади. Да, о Диме, который сейчас стоял с широко открытыми глазами, я не подумала, этот момент я упустила. Надеюсь, у него не будет какой-нибудь психологической травмы.
Но, в любом случае, Дима выглядел очень шокированным.
- Макс тебя так впечатлил? – спросила я сквозь непрекращающийся смех.
- Ещё как впечатлил,- ответил Дима, а потом залился краской, когда понял, как же сильно это фраза, должно быть, прозвучала в моей ненормальной голове.
Я упала на диван, стала хохотать ещё сильнее и закрывать, покрасневшее лицо руками.
Чёрт возьми, как же всё-таки хорошо жить! Как хорошо попадать в неловкие ситуации! Как хорошо иметь родимые пятна и шрамы, оставленные дружескими зубами! Как хорошо, когда ты мог бы умереть, а ты жив! Как хорошо, когда шаг, который разделял жизнь от смерти, так и остался не сделанным!
Жить чертовски хорошо!
========== Часть 22 ==========
Я стояла у школы, нервно всматривалась в место, где улица резко сворачивала вбок, и ждала Алекса. Как он вообще смеет опаздывать? В конце концов, это он, а не я, настоял на встрече. Это мне на уроке пришло сообщение, которое меня взбудоражило, Макса заставило тяжело вздохнуть, а Диму – широко улыбнуться. Алекс настаивал на встрече и говорил о том, что у него есть потрясающее новости.