- Да, что будешь делать ты? – наступал на меня Дима. – Откосить хочешь?! Мы с Максом должны выступать, а ты будешь отдыхать в это время?!
Он начал шутливо наступать на меня.
- Я просто ещё не придумала,- сказала я очень серьёзно, и он сразу же растерялся. – Пойдёмте. Тут холодно, а я не могу думать, когда холодно. Планы удобно строить, когда тепло.
- Можем пойти ко мне,- солнечно улыбнулся Дима. – У меня как раз новый сорт чая!
И он принялся рассказывать нам про чай. Чай мне было совсем неинтересен, я просто смотрела на то, как он рассказывал о чём-то, что любит. Это всё-таки очень мило, когда кто-то начинает рассказывать о том, что заполняет всю его душу. Жесты, взгляд, голос, даже черты лица начинают менять и становиться лучше. Дима весь сиял, описывая нам вкус нового чая. Снег, лежащий уже большими сугробами, сверкал и искрился на солнце. Дима тоже искрился, как снег, только совсем не от солнца. Он сверкал изнутри. Думаю, у него внутри есть какое-то миниатюрное подобие нашего светила. Иначе, почему он такой солнечный? Когда всё кажется серым и пасмурным, он появляется, словно яркие лучи из-за наступившей тучи. Когда становится неуютно и холодно, от него исходит согревающее и успокаивающее душу тепло.
- Поэтому я пью много чая,- заключил Дима с каким-то особым удовольствием.
И у меня тут же родилась гениальная мысль. Я хлопнула в ладоши и сказала с восторгом:
- Я знаю, почему ты такой хороший! Я поняла! Я поняла, в чём дело!
- Что? – он растерялся.
- Я всё пыталась понять, почему ты такой замечательный! И не могла найти ответа, а теперь всё стало ясно!
- Что стало ясно? – он был в полнейшем замешательстве.
- Люди, которые пьют чай, сами источают тепло и спокойствие! Они становятся чем-то вроде чая, понимаешь? Чая для других людей.
- Тебе солнышко припекло,- усмехнулся Макс.
- Олух, зима на улице!
Макс ничего мне так и не ответил, только принялся улыбаться своей раздражительной всеведущей и всезнающей улыбкой. Улыбка бога? Или улыбка Сатаны? Или просто улыбка Макса? Он же ею меня с ума сведёт! Нельзя так улыбаться! Нельзя!
Когда мы уже сидели на кухне у Димы, Макс спросил, вздохнув:
- Так ты решила что-нибудь?
- Ах, да. Нужно что-то решать. Нужно,- и я, вздохнув, сказала: - Надо бы.
Но вместо того, чтобы решать что-нибудь, я принялась смотреть в чашку, наполненную крепким и тёмным чаем. И, знаете, такое иногда бывает, что ты вдруг совершенно неожиданно осознаёшь что-то важное. Вот, бывает, у тебя упала на пол ручка, ты нагнулся её поднять, и у тебя что-то вдруг прояснилось в голове. Или просто идёшь по улице не спеша – и вдруг осознаёшь какую-нибудь истину. Просто так. Ничего не случилось важного, ничего тебя не потрясло, но ты взял – да и открыл для себя что-то новое и совершенно неожиданное.
Вот такое произошло и со мной. Я поняла, что не люблю чай. И он мне никогда даже не нравился. Я никогда не пила его по своему желанию дома, в школе я тоже его не пила. Я всегда пью что угодно, только не чай. Я не выбираю его. Мне он не нравится совсем. Я пью его только когда прихожу к Диме и оказываюсь в безвыходном положении. И знаете что? Я думаю, что это что-то вроде какой-то солидарности. Даже не солидарности, нет. Я просто подыгрываю Диме. Да, вот что происходит. Его радует, когда я говорю, что чай восхитительный, его радует, когда я прошу ещё одну чашку. Это всё его чертовски радует, поэтому я и делаю вид, что мне не противно. Мне не нравится чай, но мне нравится Дима.
- Ладно! Нет времени прохлаждаться! – я громко поставила чашку на блюдце. – Пойдёмте! Вам нужно послушать песню, которую я выбрала!
- Так ты уже и песню выбрала,- вздохнул Макс.
- Именно! Я настроена решительно! Пойдёмте!
И я быстро зашагала в комнату Димы.
- Боже, я так давно здесь не была!
Последнее время я, и правда, редко бывала в комнате Димы. Теперь я смотрела на всё новым взглядом. Что-то грустное и удивительно приятное завладело всем моим существом. Пусть меня и не было чудовищно долго, но ничего здесь не изменилось. Всё так же, как и было всегда. Барабанная установка, о которой он мечтал с самого детства, занимала едва ли не половину комнаты, стол был аккуратно убран, и на нём находилась одна только маленькая подставка для карандашей.
Я взяла с полки сувенир в виде цветка. Он всегда был здесь. Я помню его даже из детства. Однажды я его уронила, и мы думали, что он разбился. Но нет, он не разбился. Я покрутила у основания, и где-то внутри загорелись разноцветные лампочки. Теперь цветок светился у меня в руках и медленно, завораживающе менял свой цвет.
- Это так красиво,- сказала я с тихим восторгом в голосе.
- Да, тебе всегда нравилось,- Дима открыл ноутбук.
- Всегда,- согласилась я.
На меня нашло какое-то лирическое настроение.
- Если я умру, оставь этот цветок на моей могиле.
- С чего бы ты вдруг? – обернулся ко мне Макс, всё это время рассматривающий барабанную установку.
- Не лезь,- обрезала я и снова спросила у Димы: - Ты оставишь этот цветок у меня на могиле, если я умру?
- Нет.
Он смотрел в экран монитора, а потом поднял на меня свои серые и спокойно-радостные глаза. Меня это ужасно разозлило. Я ему с чаем подыгрываю! А он мне? Нет! Почему он мне, чёрт возьми, не подыгрывает?!
- Ты хотел сказать «да».
- Нет, не хотел.
Я смотрела на него удивлённо. Я даже не могу вспомнить, когда он мне в последний раз отказывал. А тут такое!
Я опустилась со светящимся цветком в руках на кровать.
- Я не стану оставлять это на твоей могиле,- сказал Дима с довольной улыбкой на губах. – Это самое глупое занятие, по-моему. Не понимаю я этого. Не понимаю, когда что-то оставляют уже умершему человеку. Всё, он умер, ему уже ничего не нужно. Всё нужно делать при жизни. Всё должно быть вовремя.
- Логично,- сказал Макс, почему-то непонимающе глядя на нас.
Мне нужен фотоаппарат! Срочно! Вы хотя бы представляете, как редко Макс выглядит ничего непонимающим?!
- Если кто-то хочет, чтоб на его могиле были розы, то розы нужно покупать сейчас же. Потому что потом они уже ничего не будут значить. Вот что я об этом думаю. Так что оставь это себе,- он кивнул на сверкающий цветок в моих руках, а потом спросил: - Так что за песню ты выбрала?
Я тихо произнесла название. Назвала свою любимую песню, они её уже давно знают.
Макс стал искать аккорды, Дима что-то говорил про барабаны, а я не слушала, но внимательно за ним следила.
Второй раз за день со мной случилось неожиданное открытие. Я будто впервые увидела Диму, которого, кажется, знала всю жизнь. Не знаю, как это можно объяснить. Вот тебе кажется, что ты знаешь человека, а он вдруг скажет что-нибудь этакое или выкинет совсем неожиданную штуку, и ты сразу понимаешь, что никогда не знал об этой персоне ничего. Совсем ничего. Так вот сейчас я вдруг поняла, какой же Дима замечательный. Ну, я всегда знала, что он хороший, но я же никогда даже и не думала, что он хорош настолько. Боже, я даже не могу найти слов, чтобы объяснить, кто он такой. Он идеальный. Вот чудно! Я-то всю жизнь думала, что идеальных людей не бывает, а такой экземпляр всё время был у меня перед носом. А я не замечала.
- Ну, что? – спросила я, наконец.
- Сыграть это можно, но как-то сложно.
- Можно! – сказала я главное слово.
- Можно? Ладно! – с хитрой улыбкой сказал Макс. – Только что будешь делать ты?
- Я не знаю. Сейчас придумаем что-нибудь.
- Ну-ка, спой за мной,- Макс запел отрывок из песни.
Я повторила. Он только скривился:
- Бедные мои уши.
- Держи! – Дима всучил мне в руке бубен.
- Бубен? – я стала возмущаться. – Это даже не музыкальный инструмент! Барабаны – это чертовски круто! Гитара тоже! А бубен?! На бубне только цыгане играют!
Я решительно бросила бубен на кровать.
- Нет, я на этом играть не собираюсь!
- Да ты бы не потянула даже,- усмехнулся Макс. – С твоим-то нулевым слухом…
- Ты помолчи лучше,- приказала я ему жёстко.