Невдалеке показался забор, сквозь который нам предстояло протиснуться. В свете костра я увидел припаркованный на дальней стороне Двора Луны автомобиль Джона. Я успел совершенно о нем забыть и недоумевал, как он умудрился туда попасть. Должно быть, Сэм или Дэнни показали ему объезд. Те, кто пришел раньше, уже успели развести весьма недурной костер. Пока мы искали дырку, через которую можно было бы пробраться внутрь, на той стороне возник констебль Лэйтвэйт.
— Вот сюда, — показал он, — и смотрите под ноги. Рад, что в этом году вы взялись за ум. Никаких опасных костров на задних дворах, как в прошлом. Пора вам, старшим, уже начать шевелить мозгами, — заметил он, кажется, намекая на меня.
— Однако не все так страшно, — оптимистично продолжал он, обращаясь уже к детям. — Заходите и веселитесь, только, прежде чем уйти, убедитесь в том, что огонь погашен. Вижу, с вами молодой Финн. О, как поживаешь, Милли? Здорово, что у тебя выходной.
— Я бы ради такого случая прозаклала бы чай со всего Китая, — отозвалась Милли.
— Сэйди и Салли тоже здесь.
— Вот и ладненько. Давайте лезьте сюда и приятного вам времяпрепровождения!
Навстречу нам к костру вышла Арабелла.
— Я принесла с собой печеную картошку, — сообщила она, — и достаточно сосисок, чтобы накормить целую армию. Надеюсь, этого хватит, — добавила она, окинув взглядом компанию детей. — Вам их нужно только разогреть.
Мы с Анной пошли поздороваться с Джоном.
— Вы приехали, мистер Джон! Это здорово!
Дэнни помог Джону удобно устроиться на вытащенном из какой-то старой машины заднем сиденье, которое мы притащили сюда еще несколько дней назад специально для этой цели.
— Приветствую, юная Анна, — сказал Джон. — Иди сюда и посиди со мной.
К его удивлению, она сделала гораздо больше — а именно бросилась к нему на шею и поцеловала в щеку. За ней последовала Милли. Остальные ребята, воодушевленные этими проявлениями страсти, решили, что это необходимый ритуал по случаю праздника, и тоже присоединились к ним. Освещенный алым отблеском огня и пламенем собственных щек, старый Джон выглядел счастливее, чем когда-либо на моей памяти. А когда Милли, нежная дева из трущоб, поднесла ему двойной виски, он окончательно потерял самообладание.
— Выпейте, Профессор, — с улыбкой сказала она. — Это прогонит холод из костей.
Несколько мгновений он, казалось, не знал, что ему делать, но потом собрался с силами и произнес:
— Не согласитесь ли посидеть с нами, мисс Милли? Вот тут, по другую сторону от меня?
— Не вопрос, Профессор, — ответствовала она, — с удовольствием.
И тут же плюхнулась рядом со всеми своими многочисленными юбками и ногами. Бедный старый Джон! Должно быть, прошло много лет с тех пор, как он последний раз встречал кого-нибудь наподобие Милли, если такое вообще когда-нибудь имело место; он даже подвинулся, чтобы освободить ей побольше места. Однако он не знал нашу Милли! Со словами: «Нам, старым кабанам, нужно держаться поближе для сугрева, точно, Профессор?» — она продела свою руку сквозь его и уютно прижалась к нему. Милая старушка Милли! Какая разница, как она зарабатывала на жизнь! В ней была какая-то непобедимая невинность, устоять против которой было просто невозможно. Джон расслабился и заулыбался. Так они и сидели: важный профессор и две юные девы по обе стороны от него.
Внезапно ночное небо озарилось разноцветными огнями и целым дождем сверкающих искр.
— А вот посмотрите-ка на эту! — закричал Дэнни, когда особенно большая ракета взмыла вверх и расцвела разноцветными звездами.
Глядя на медленно угасающие искры, Милли сказала:
— Здорово знать, что звезды никуда не делись, когда вся эта мишура погаснет, правда, Профессор?
Он важно кивнул и спросил, повернувшись к Анне:
— Тебе нравится?
— Да, — ответила она, — только…
— Что только, милая?
— Мистер Джон, а что происходит, когда звезды гаснут? Что потом?
Когда фейерверки закончились, а костер оставил по себе только большое озеро мерцающих углей, Дэнни и Сэм отправились в ближайший паб притащить пару-другую бутылок и заодно что-нибудь для детей. Мы все расселись кружком на старых бочках из-под бензина, деревянных ящиках и тому подобных сиденьях и приступили к печеной картошке и сосискам. Дети принялись петь. К моему крайнему удивлению, оказалось, что они знают слова всяких… м-м-м… грязных песенок куда лучше, чем мы, взрослые. Вскоре Двор Луны превратился в таинственный ландшафт, освещенный только несколькими газовыми фонарями с близлежащей улицы, в котором невозможно было распознать очертания знакомых предметов. Звезды стали странно близкими, как бывает только в морозные зимние ночи. За последние два часа Джону задали больше вопросов, чем, наверное, за последние два года.
— Мистер Джон, а почему в фейерверках одни искры синие, а другие — зеленые?
Или:
— Мистер Джон, а почему ракеты летят вверх?
К тому времени Анна уже лежала, вытянувшись почти в полный рост, и смотрела на звезды в том красноречивом молчании, которое обычно предваряет взрыв вопросов. Я примостился рядом с ней, ожидая, что в любой момент меня могут припечатать очередным вопросом, не имеющим ответа. Однако у меня в эту ночь выдался выходной — все вопросы на сей раз были адресованы Джону.
— Мистер Джон, — спросила она, — а сколько там, наверху, звезд?
— Думаю, — сказал он, немного подумав, — там примерно три тысячи звезд, которые ты можешь разглядеть, и гораздо, гораздо больше таких, которые можно увидеть только в телескоп.
Она молча спрятала эту полезную информацию куда-то в кладовку знаний и приготовилась к следующей атаке.
— Мистер Джон, — сказала она, показывая рукой вверх, — если вы проведете линию от той звезды к вон той, а потом еще к вон той, а потом… — Звезд оказалось довольно много. — Если все эти звезды соединить такими коротенькими линиями… — Джон согласно кивал, следя глазами за ее пальцем.
— Да, — сказал он, — соединил. И что?
— Что получится?
Джон уже открыл рот, чтобы выдать солидное астрономическое объяснение.
— Тогда получится мое лицо, — сообщила Анна всем в целом и никому в особенности.
Челюсть Джона поменяла свое привычное положение, заняв позицию на пару дюймов ниже обычного. Признаюсь, я, наверное, неправильно соединил несколько звезд, потому что ничего подобного я не видел.
— А почему это не мое лицо, например? — резонно поинтересовалась Бомбом.
— И твое тоже. Это и твое лицо тоже, Бомбом, — ответила Анна. — Если правильно его сделать, то это будет всехнее лицо, правда, мистер Джон?
Бедняга Джон, ему не оставалось ничего иного, кроме как послушно кивнуть головой! Однако Анна еще не закончила.
— А сколько там разных лиц среди звезд, а, мистер Джон?
Нельзя сказать, что Джону этот вопрос безумно понравился.
— Так много, — выдавил он наконец, — так много, что и не сосчитать.
— Больше, чем людей в мире? — настаивала она.
Единственное, что он мог сделать, так это молча кивнуть. Все молчали, выискивая среди звезд свои лица.
— А вот моего старика там нет, — хихикнул Хек.
— Почему это, Хек? — удивился я такому повороту.
— Он у меня такой страшный на морду, Финн, — засмеялся Хек, — что на фиг перепугает оттуда всех. Но он хороший парень, точно. Он очень хороший!
Сэм сел за руль Джонова автомобиля, чтобы вывести его на дорогу. Несколько ребят помогли Арабелле дотащить до машины старое одеяло и большую корзину, в которых она привезла угощение.
— Мистер Джон, вам понравилось? Здорово, правда? Та гребаная ракета, она почти до Луны долетела, спорим, она долетела. Правда ведь долетела, мистер Джон?
— Ну, достаточно далеко, — улыбался Джон. — Она долетела достаточно далеко.