Он обрадовался, хотя к радости примешивался страх. Как он осмелился? На что он шел? А все из-за Анны. Если бы она с ним ужинала сегодня... Но не надо ли переодеться? Серый костюм ему идет, однако, пожалуй, не по сезону легок. Темно-синий костюм, что сейчас на нем, пообтерся в локтях и на коленях. Может быть, коричневый... Не у кого спросить совета! Как правило, это решали Эмильенна или Анна. Из-за них он постепенно потерял привычку принимать решения. Ну что ж, он останется в том, в чем есть. По крайней мере создастся впечатление, что он зашел случайно. К тому же еще будет случай показаться Элен в сером костюме. Что до галстука, тут все было ясно — черный. Никогда больше он не будет носить другого цвета. Он причесался перед зеркалом в ванной. По счастью, волосы у него не выпадают. И зубы тоже в порядке. Он мог еще нравиться, он нравился... От этой мысли он почувствовал прилив энергии и поспешил вон из дома.
Все прошло прекрасно. Правда иного он от Элен и не ожидал. Как только она открыла дверь, он понял, что входит в дом женщины вполне достойной. В ее маленькой бежево-розовой квартирке все было просто, изысканно, неброско и элегантно. Холодный ужин, с отличным «шато-латуром», был сервирован на маленьком столике. Два полена тлели в крохотном камине, отделанном резным деревом. Удобное глубокое кресло — Пьер устроился в нем после еды с рюмкой коньяка в руке. А она села напротив, пониже, на пуфе, и глядя на него вопрошающим взглядом, поощряла его рассказывать о себе. За два с половиной часа, проведенных с нею, он много ей рассказал. Возможно, даже слишком. Но нет. Говорил ли он о себе или о недавно прочитанных книгах по истории, лицо ее неизменно выражало интерес, понимание, признательность. На какое-то мгновение он испугался, как бы она не воспользовалась их свиданием в этой уютной обстановке, чтобы толкнуть его на большую смелость. Но она ни разу не вышла за рамки сдержанности, делавшей ее столь привлекательной. Не пытаясь его провоцировать, она привязывала его к себе куда надежнее, чем если бы вздумала выказать бурную страсть. хотя они ни разу не прикоснулись друг к другу и не было пи признаний, ни заверений, он ушел от нее в таком смятении чувств, словно она отдалась ему в конце ужина. Правда, уже уходя, и дверях он с жаром поцеловал ей обе руки. В такси, по дороге домой, он закрыл глаза, чтобы лучше сохранить воспоминание о запахе ее кожи. Он был так счастлив, что впервые не боялся вернуться домой позже Анны, и сидя в машине, был преисполнен боевого духа. Пусть дочь отважится сказать хотя бы одно слово против Элен, уж он поставит се на место! Ни она, да и никто другой не имеют права судить его или ее.
В квартире было пусто. На кухне Пьер обнаружил ужин, приготовленный Луизой. Он совсем об этом забыл! Ведь если Анна по возвращении увидит нетронутый прибор, она поймет, что он ужинал не дома. Он поспешно капнул на тарелку горчицы, налил в бокал на палец вина, раскрошил в хлебнице хлеб, выбросил половину салата в мусорное ведро, спрятал холодное мясо в холодильник. Закончив эту инсценировку, он лег спать. Анна, подумал он, должна вернуться с минуты на минуту. Однако он заснул до ее возвращения.
Придя утром к себе в издательство, Анна узнала от телефонистки, что ей звонил Марк. Она позвонила ему на работу. Секретарша сообщила, что он болен и на работе сегодня не будет. Обеспокоившись, Анна позвонила ему домой. Ей ответил низкий женский голос:
— Одну минутку, сейчас я его позову.
Этот же голос более высоким тембром позвал:
— Это тебя, Марк!
Он подошел к телефону.
— Извини меня, милая Анна. Я не смогу быть завтра у «Старины Жоржа» в половине седьмого...
Она не сразу смогла его понять. В голове замелькали страницы записной книжки. Она совсем забыла об их свидании!
— Ничего, — сказала она наконец. — Но что с тобой? Мне сказали у тебя на работе, что ты болен!
— Да. Такой идиотизм — у меня прострел! Не могу разогнуться!
— Но ты хоть лечишься?
— Не беспокойся! Меня смотрел доктор. По его словам, это продлится еще несколько дней. Как только мне будет лучше, я тебе позвоню...
Она повесила трубку и задумалась. Кто эта женщина, чей голос показался ей таким знакомым? Может быть, Марк живет не один, несмотря на все его заверения? Эта мысль показалась ей забавной, заинтриговала ее и немного огорчила, но только потому, что Марк ничего не сказал ей об этом... А может быть, это какая-то недавняя связь без будущего? Однако стоило ей приняться за работу, как она забыла и Марка, и его личную жизнь. Самым важным стало отобрать несколько гравюр для иллюстрации нового издания «Путешествия на острова Америки» его преосвященства отца Лаба. Эстампы XYIII века оказались очень разными по качеству. Не более 16 иллюстраций, сказал господин Куртуа. Анна колебалась. К тому же надо было решить вопрос с обложкой для той же книги. Набросок, который она сделала накануне, не очень ей нравился. Она взяла его и начала подправлять. Скоро она встретится с Лораном в столовой для работников издательства. Они обедали там вместе каждый день с тех пор, как она устроила его на работу в издательство «Гастель» . Он, кажется, довольно быстро привык к новой жизни. В разное время она спускалась в подвал, где находился склад, чтобы повидаться с ним. Свет неоновых трубок придавал помещению сходство с моргом. Толстые трубы отопления, выкрашенные серебряной краской, извивались под низким потолком. Жара стояла удушающая. Лоран работал с десятью другими рабочими, комплектовавшими заказы, среди металлических полок, забитых книгами. Старший по группе говорил, что у Лорана отличная память и что после двух недель ученичества он уже при-лично разбирается в тысяче названий, значащихся в каталоге. Заказы на подъемнике поднимали на первый этаж, где контролеры переправляли их в отдел продажи. Время от времени заказы громко передавались через рупор. Такое было впечатление, что находишься в трюме корабля. Но главное, думала Анна, было запрячь Лорана в повседневную работу. Затем постепенно она вытащит его из подвала на верхние этажи. В полдень Каролюс и Брюно покинули мастерскую. Она бросила взгляд на макеты, лежавшие как попало на чертежных досках, и спустилась вниз.
В столовой — огромном застекленном помещении во дворе соседнего дома — было полно народа, стоял оглушительный шум. Из проникал резкий запах соуса. Люди группировались но совместной работе или общим интересам. Лоран сидел с двумя рабочими, комплектовавшими, как и он, заказы. Анна села подле него в конце стола. Как только она появилась, товарищи Лорана уткнулись в свои тарелки. Для них она была представительницей другого мира, именуемого «дирекцией». Они не реагировали на ее присутствие, словно были глухи или слепы.
— Как дела? — тихо спросила она, повернувшись к Лорану.
— Отлично!
Из-за спешки по утрам он решил не бриться и отпустить себе бороду. Теперь его рот, обрамленный этой шелковистой темной порослью, казался еще более мясистым, чувственным, глаза так и сверкали, оттененные черной щетиной на щеках. Глаза ввалились, окруженные синевой. Он был похож на цыгана-неудачника. К ним подошла разносчица. Сегодня на выбор было рагу из зайца или отварной судак с пюре. Анна выбрала рагу. Лоран с отвращением отказался и от того и от другого:
— Не хочу ни зайца, ни судака.
— Ты еще не проголодался? — спросила она.
— Нет, я выпью только кофе.
Вокруг них стоял гул голосов: говорили о работе, сплетничали о сослуживцах. Пока Анна ела, Лоран жевал хлеб, намазывая его горчицей.
— Послушай, — сказала она, — это никуда не годится!
— Что я могу поделать, — сказал он. — Ничто не лезет в горло... Все опротивело.
— Ты устал?
— Нет. Сама работа у меня не такая уж и тяжелая, но в подвале не хватает воздуха. И потом — это ощущение, что за тобой все время наблюдают, требуют большей и большей отдачи, соблюдения графика...
Он зашептал, склонившись над чашкой, движением головы указывая на седеющего человека, который сидел за другим столом:
— Видишь того типа? Это Марсель. Так вот: он работает на складе уже двадцать пять лет. Двадцать пять лет вытаскивает книги с полок, комплектует заказы! И ты думаешь, он страдает от этого? Ничуть! Даже гордится! Гордится, что его довели до отупения. В конце концов он, может быть, и прав. Может быть, оно и правильно — не отрывать носа от своей работы, не смотреть вокруг... Ничего, и мы овладеем этой премудростью!..