— Ты уходишь? — пролепетала Мили.
— Уже десять минут десятого!
— Марк ждет тебя в машине?
— Да нет же, Мили, — с внезапным раздражением проговорила Анна, — ты прекрасно знаешь, что у нас с Марком все кончено!
— Ах, верно... Но ты не очень несчастлива?
— Отчего я должна быть несчастлива?
— Не знаю... Одинокая женщина... Где твой отец?
— Читает газету.
— А Луиза занимается уборкой?
— Да.
— Ну хорошо. Тогда я могу спать...
— Да, конечно, Мили, спи.
Эмильенна вздохнула:
— Какая тоска! На будущей неделе непременно схожу в парикмахерскую...
Раздался звонок. Спустя минуту из-за двери донесся голос Луизы:
— Мадемуазель! Мадемуазель! Вас хочет видеть какой- то мосье. Кажется, что-то срочное.
Анна в который раз подумала: почему Луиза так упорно продолжает называть ее «мадемуазель». Бросив последний взгляд на задремавшую мать, она на цыпочках вышла из спальни и прошла к Луизе на кухню. В дверях черной лестницы стоял Лоран Версье.
— Вы не могли бы подняться взглянуть на Ингрид? — спросил он. — Что-то с ней неладно! Мы с Гуннаром не знаем, что делать. У нее сильные боли в животе, и она плачет! А привратницы нет!
Анна сразу решила, что у шведки, наверно, начались роды. И она вслед за Лораном поднялась по лестнице.
Ингрид лежала на спине и, обеими руками сжимая живот, стонала. В расширенных зрачках застыл животный страх. Гуннар, стоя рядом, машинально поглаживал ей лоб. Анна попросила мужчин выйти и, как только дверь за ними закрылась, отбросила одеяло. Большое пятно крови расплылось на простыне.
— У нее кровотечение, — сказала Анна, выйдя из комнаты. — Это может плохо кончиться. У вас нет врача?
— Нет, — сказал Лоран.
— Тогда пойдемте со мной!
Она побежала вниз, Лоран — за ней. Звук их шагов гулко отдавался по лестнице. Лоран стоял подле нее, когда она из гостиной звонила по телефону. К счастью, доктор Морэн оказался на месте. Он попросил объяснить, в чем дело, и сказал, что молодую женщину надо немедленно отправить в ближайший родильный дом на бульваре Пор-Руайяль.
— Я приеду и осмотрю ее там, — сказал он. — А вы пока вызовите «скорую помощь».
Едва она повесила трубку, как подошел отец — узнать, в чем дело. Анна, с трудом сдерживая раздражение, представила ему Лорана и в нескольких словах рассказала о случившемся. Пьер совсем растерялся и взглядом вопрошал дочь, как же быть.
— Вот беда-то! — бормотал он. — Но вы можете вполне положиться на доктора Морэна.
Тем временем Анна набрала номер «скорой помощи» . Естественно, Лоран и Гуннар ничего в этом не смыслят и не способны помочь женщине в таком положении. Поэтому сопровождать шведку в больницу придется ей. А мужчины поедут потом. Она сказала об этом Лорану, и он согласился.
— А как же твоя работа? — робко вмешался Пьер. — Может быть, мне позвонить и предупредить, что ты задержишься?
— Не нужно, — сказала она лаконично. — У меня на утро ничего не назначено.
— Но ты вернешься к обеду?
— Конечно!
«Скорая помощь» уже подъехала. Два санитара спустили Ингрид на носилках с седьмого этажа. Анна села с ней в машину. Улица оказалась забитой. Машина с трудом продвигалась вперед. Шофер без конца сигналил. Сидя возле шведки, Анна время от времени улыбалась, чтобы подбодрить молодую женщину. У нее было такое ощущение, что ее жизнь покинула привычное русло и теперь течет где-то параллельным курсом по незнакомой местности. Какая игра случая заставила ее покинуть изголовье матери и очутиться у изголовья этой незнакомки? Или ее удел — вечно ухаживать за больными? За матовыми стеклами машины гудел город. Ингрид пошевелила ногами под шерстяным коричневым одеялом. Лицо ее исказилось от боли. Зубы стучали. Анна взяла ее за руку. Она видела, как страдает эта крупная белокурая женщина, но жалости к ней не испытывала. Машина переехала через канал, замедлила ход, остановилась; дверцы отворились, и волна холодного воздуха обдала Анну.
Люди в белых халатах унесли шведку. Анна внезапно осталась одна. Направляясь к воротам, она увидела Лорана и Гуннара, спешивших к ней навстречу. Как быстро они добрались! Она, правда, потратила некоторое время на выполнение формальностей.
— Ну, как дела? — спросил Лоран.
— Ею уже занялись, — ответила Анна.
— А, ну хорошо. Не знаю, что бы мы без вас делали. Мы с ним останемся здесь, чтобы быть в курсе.
Гуннар в знак подтверждения мотнул бородой. Анна оставила их посреди двора, жалких и растерянных.
Как только она появилась на работе, к ней кинулись оба художника Брюно и Каролюс. Господин Куртуа пожелал взглянуть на макеты обложек для Гойи. Они ему не понравились, и он потребовал срочно представить новые варианты. Брюно и Каролюс набросали кое-что и ждали прихода Анны. Она посмотрела и нашла новые макеты безобразными. Придется «переосмыслить задачу», следуя любимому выражению господина Куртуа. Она оставила художников работать и закрылась в своем застекленном кабинетике, чтобы, в свою очередь, поискать решение. Ее карандаш летал по бумаге. Она пробовала вариант за вариантом — по-разному располагала буквы, меняла их величину, передвигала портрет Гойи. За это время раз двадцать звонил телефон, прерывая ее работу. Наступил полдень, а она так и не нашла ничего оригинального.
Домой она отправилась, как всегда пешком и застала мать еще более обессиленной и взвинченной, чем утром. Укол. Затем обед на скорую руку. И снова — светлый кабинетах, где она исчерчивала листок за листком, в то время, как художники ходили туда-сюда за стеклянной стенкой. Наконец, она придумала нечто приемлемое. Отдала эскиз Брюно и стояла за его спиной, пока он делал макет обложки в натуральную величину. Господин Куртуа, так ничего и не дождавшись, явился сам в мастерскую и тоже склонился над чертежной доской. На этот раз его приговор был положительным. Стали обсуждать краски. Тут снова победила точка зрения Анны: в издательстве с ее мнением явно все больше и больше считались. Она удивилась, почувствовав, что эта маленькая профессиональная удача радует ее. Как будто она услышала приятную новость, изменившую ей настроение на целый день.
Выйдя с работы, она заглянула к «Старине Жоржу» и выпила бокал «мюскаде» у стойки. Дома Мили дремала. Пьер у ее изголовья листал «Исторический справочник улиц Парижа», а Луиза собиралась уходить.
— Не появлялся наш новый жилец в мое отсутствие? — спросила Анна.
— Нет, — ответил Пьер. — А что?
— Мне интересно было бы знать, как там эта молодая женщина.
Она поднялась на седьмой этаж и постучала в дверь под номером 11. Открыл Лоран.
— Ну как? — спросила Анна.
— Да неважно, — сказал он. — Пришлось сделать кесарево сечение. Ребенок родился мертвым.
Анна посмотрела на Гуннара, который с унылым видом стоял в глубине. Он беспомощно развел руками.
— Ужасно! — сказала она.
— Ну, в их положении может, так оно и лучше, — буркнул Лоран.
— А она... она-то как?
— Ничего. Как только она поправится, они уедут домой.
Кровать была застелена. Анна резким движением откинула одеяло — под ним оказалась запачканная кровью простыня.
— Это надо снять, — сказала она.
— Мы как раз собирались.
Анна содрала с постели обе простыни, свернула их в комок и положила в угол на пол.
— Тут недалеко автоматическая прачечная, — сказала она.
— Да, да, я знаю...
— Есть у вас простыни на смену?
— Нет... но это не обязательно.