Раньше ее только смешили его взгляды, которые он бросал вслед красоткам, или оценивающе рассматривал их фигуры, иногда даже цокая языком. Теперь же, замечая эти его взгляды, ей очень хотелось ущипнуть его побольнее, чтобы он не сворачивал набок шею, особенно при посторонних.
А жизнь их была вся на виду, протекала именно при посторонних, и пресса с удовольствием выкладывала на страницах глянцевых журналов его косые и оценивающие взгляды в сторону проходящих мимо красавиц.
Однажды Анна вдруг поймала себя на мысли, что оказалась готовой, как это ни странно звучало для нее самой, к семейной жизни. Ей вдруг захотелось под белой, воздушной фатой выйти замуж, чтобы он повел ее к алтарю и поклялся в вечной любви до гроба! Захотелось иметь детей, кормить их своей собственной грудью, целовать в розовые пяточки и петь, как это делала ее мама, любимые арии на ночь, вместо баю-бай.
Теперь она хотела, чтобы он сопровождал ее на гастролях, хотела, чтобы он был! Был только ее!!! Был всегда и был рядом! Но он очень часто не мог сопровождать ее и отнекивался, загородившись делами. Тогда она стала устраивать каверзные и неожиданные возвращения домой в неоговоренное время. Она уже понимала, что вступает на скользкий путь, что это может плохо закончиться, во-первых, для нее самой, но не могла остановиться. Как говорил Святой Павел «Добро, которого хочу, не делаю, а зло, которого не хочу, делаю…».
Может быть, это чувство родилось в ней из-за провокаций, которые он устраивал? Ему очень нравилось, что она его стала ревновать к женщинам, и он подспудно стал поигрывать в эту, будоражащую нервы, игру. Любовь есть сильное направляющее вашей уязвимости. Возможно, его это возбуждало? Как любой творческий человек, он любил эксперименты, и особенно в сексе.
Речь не идет о хама сутре или открытиях в гимнастических сексуальных упражнениях. В цивилизованном мире, наполненном чувственными танцами, ночным стриптизом в клубах, эротическими фильмами и прочими «горячими» и возбуждающими действиями, ничего нового изобрести было бы и невозможно, поэтому они не устраивали экспериментов в интимной жизни, но ему очень нравилось, например, когда в ночной тишине, как аккомпанемент их телесной любви раздавалась ария Абигайль или Тоски.
Вначале Аня не понимала этого и стеснялась так громко выражать свои чувства, но потом ей даже понравилось сопровождать собственный оргазм выплеском очень высоких нот в красивой арии. А Михаэля это так заводило, что он просил еще и еще раз спеть ему любимые кусочки из арий. Это было их собственным, маленьким удовольствием, которое не всегда понимал обслуживающий персонал в гостиницах или соседи через стенку, когда они ночевали в его большой квартире, а не на вилле. А они получали огромное удовольствие даже от такого возмущения и заразительно смеялись, приходя в себя после близости.
Вся их тогдашняя жизнь была похожа на один очень длинный, затянувшийся праздник, особенно для Анны, которую Михаэль заваливал подарками. Особенно хорошо одаривалось любое подозрение в измене, когда Анна одна уезжала на гастроли.
Это стало ее настораживать еще больше. Те немногочисленные «подруги», которых она подпускала к себе, нашептывали и наушничали всякую мыслимую и немыслимую гадость в его адрес. Она понимала, что это все только сплетни, но иногда сплетни подкреплялись фото и журнальными статьями. Тогда ей было особенно больно и горько.
Она заставляла себя не обращать внимания на событийный ряд, который выстраивался не в его пользу и дискредитировал его чувства, в которых он клялся ей при очередной встрече в аэропорту или по приезде домой.
На самом деле сегодня она очень многое понимала уже по-другому, не так, как тогда, когда чувства застили разум и не давали правильно выстроить картинку их жизни. Она понимала, что они загоняли сами себя в глупые обстоятельства, играя друг с другом запрещенные игры, будоражившие их внутренние сущности. Глупости экранных киногероев.
Она понимала, что они просто заигрались в их интимных удовольствиях. Нельзя было в погоне за яркими красками не увидеть, что их любовь может сломаться от передозировки сладкого и хватающего за нервы кайфа! Последней точкой оказалась попытка, к которой она сама подспудно стремилась.
Она, таки, его поймала! Что называется, на месте преступления и с посторонней красоткой.
Была дикая сцена, вспоминая которую ей стыдно по день сегодняшний. Она кричала ему в лицо страшные и обидные слова, как разъяренная тигрица пыталась выцарапать эти влажные с поволокой глаза, или хотя бы поцарапать его красивое лицо, чтобы обезобразить его, и чтобы больше оно никому не доставалось…