– Успокойся, Анна. Если хочешь получить ответы на все вопросы, просто расслабься.
Вода возле тела стала теплее, образуя небольшие воронки, когда юноша достал изогнутое серебряное лезвие, покрытое мелкими черными письменами. В голове что-то мелькнуло, но короткое и размытое, словно фотография с плохой фокусировкой.
Изящно, словно исполняя уже давно выверенные движения, Антон приподнял рукава свитера и вновь посмотрел в глаза девушке. Ей кажется, или форма носа стала чуть острее? Нет, она явно бредит! Это не может происходить сейчас, у нее на глазах.
Ее трясло. Неконтролируемая крупная дрожь охватила все хрупкое тело, а внутренности сжались в комок, застряв где-то в области желудка и пульсируя при каждом ударе сумасшедшего сердца. Щупальца, облепившие ее кожу, подергивались и извивались, словно маленькие пиявки и черви. А этот взгляд, словно он мог забраться в ее голову и вытащить все мысли наружу, прибивал к металлическому корпусу.
Лезвие, со специфическим хрустом прорвало кожу, врезаясь в кость. Тупой, схожий со скрежетанием звук ворвался в мозг девушки, поддергивая завесу полуобморочного состояния. Черная, словно смоль, кровь стекала по руке, окрашивая запястье, а затем и пальцы кисти в единый мрачный цвет. Первые капли упали в воду, которая тут же вспенилась, захлестывая одной шипящей волной другую, издавая неприятный серный запах.
Широко раскрыв глаза, Анна с ужасом наблюдала за происходящим, различая в темнеющей воде извивающиеся следы кровавых капель. Ей казалось, что они приближаются к ней, что вот-вот коснуться кожи, вгрызаясь и проникая в кровоток, стараясь пробраться к сердцу.
Наклонившись вперед, Антон коснулся почерневшими пальцами лица девушки. Бледная и едва живая, она из последних сил сдерживала рвотный рефлекс. По коже стекала инородная черная слизь, смешиваясь со слезами.
– Анна, мне нужно это сделать. Жаль, что придется сожрать твою светлую душу, да еще и будучи твоим братом, но таков круг жизни. А теперь, позволь мне, провести ритуал как подобает.
Анна отрицательно замотало головой, пытаясь дернуться, но водный слой был похож на бетонную ловушку, лишая власти над собственным телом. Волосы намокли, облепив шею и плечи своей хозяйки.
– Брось, ты же уже не маленькая девочка! Я не хочу лишать тебя воли и разума, оставив только куклу. Нам есть что обсудить, поэтому я желаю пригласить тебя на ужин.
Его ладонь сжала подбородок девушки, заставляя губы рефлекторно открыться, и черная кровь струйкой заполнила рот, проникая в горло и стекая по пищеводу. Улыбка расцвела на лице Антона, когда он отпустил лицо своей жертвы, и хрупкое тело безмолвно погрузилось в ванну с головой, заглатываемое теплой водой.
Айшии знал, что без ритуала, он ни за что не отделит душу от тела. Старые правила, старые законы. С детскими душами было проще – они крепятся к телу на тонких нитях, словно воздушные шарики, у взрослых людей душа испачкана и прожжена, сцепившись с телом и не желая разъединяться целиком, без остатка.
Анна была между этими состояниями. Маленькая и чистая, ее душа была полна любви и сострадания, взращенные на чувстве вины за пропавшего брата. Если бы она знала, что попалась на удочку еще с самого начала, когда только первый раз пришла на тот карьер.
Монстр чувствовал, как вода проникает в легкие и желудок жертвы, заполняет полости, но лишь ненадолго. Ему нужно лишь начать. Первая стадия ритуала, очищение и приращение.
«Закон не рушим, запомни вовек,
Лишь стоит только жертве прийти.
Отыщи свою пищу, за собой уведи.
Водою омой, кровавый венец окропи».
Тихий шепот, похожий на змеиное шипение, затих. Антон выполнил все, как полагалось, как сотни раз до этой девчонки, и как будет делать еще много раз после нее. Единственное, что он не хотел – состояния ее полного забытья. Айшии хотел поиграть. Девятнадцать лет он ожидал возвращения ускользнувшей пищи, не в силах выбраться из проклятой воды. А тут все возвращалось на круги своя.
В воды, рожденные тьмой – ее уложи,
Кровью, дарованной айшии – ее напои.
Кинжалом дай-хаий руке навреди,
И жертву навек ты к себе привяжи.
Он провел кончиком пальца по водной глади, ожившей под его касаниями — тело всплыло, позволяя девушке вдохнуть спасительный воздух. Кашель, сопровождаемый рвотными спазмами, словно ловкий убийца, сжал горящее изнутри горло. Слезы падали на пол, а белый саванн прилип к телу, покрытый сетью черный нитей и прожилок. Каждый вдох приносил как облегчение, так и дикую раздирающую боль в груди, словно в легкие отсыпали горсть раскаленных гвоздей.