Он чувствовал, как что-то холодное разрастается внутри него, пробираясь по его мышцам и костям, растекаясь с током горячей крови. И именно тогда перед капитаном раскрылось все.
Он видел, как маленькие тела укладывались на ритуальный стол, как заостренные зубы вгрызаются в плоть, слышал, как хрустят кости и рвутся сухожилия. Он ощутил боль, пронзающую тело, когда душа отделяется от физической оболочки, пропадая в бездонной пасти айшии.
Он чувствовал, как чужая злость и обида заполняют его тело, смешиваясь с его истинными эмоциями. Но вдруг новое, неописуемо чистое и прекрасное чувство, затмило все предыдущие.
Любовь.
Он увидел маленькую Анну, с невинными кудряшками и веснушками, увидел, как она играет в мяч, как пытается читать первые буквы и слова, как танцует под новогоднюю песенку, хлопая маленькими ладошками…
… как она плачет у озера, поджав пухлые дрожащие губы, и вытирая слезы с больших ярко-голубых глаз.
Миша видел все, что хотел ему показать девятилетний мальчик. Все, что движет им, что дает силу сражаться, несмотря на смерть, настигшую его девятнадцать лет назад.
«Ты видишь это, видишь ее – какой она была, и какой стала теперь. Помоги мне, помоги отомстить за всех, кого он убил, за всех, кого оплакивали терзаемые горем утраты родители! Дай мне помочь тебе убить его. Позволь, ради Эн…»
Голос стих, но капитан чувствовал, что не один. Что вся сила, которая была скрыта в душе Антона, сейчас наполняет его, сливаясь воедино с ним. Он может убить айшии.
И он убьет его.
Монстр вырвался под вечернее небо, образуя фонтан мелких брызг. Дикий рев боли и ужаса разлетался над котлованом, заставляя кровь останавливаться в венах. Выгнувшись, чудовище вцепилось длинными черными пальцами в тело полицейского, силясь отодрать его от своего торса. Но он уже не мог этого сделать.
Руки мужчины, покрытые вздувшимися от напряжения венами, крепко сжимали изогнутое лезвие, поблескивающее на свету. Черная субстанция стекала по кистям и предплечьям, капая вниз и исчезая в темной воде озера.
Острие ритуального кинжала крепко впилось в горло монстра, нагреваясь и краснея с каждой секундой. Рукоять, покрытая неизвестными Мише символами, обжигала, причиняя едва терпимую боль, но капитан не отпускал клинок, сжимая пальцы еще крепче. Перед глазами мужчины открылся иной мир, доступный только айшии.
Мир смерти и забвения.
Из раскрытой в предсмертном крике пасти монстра выскальзывали ранее пожраные души, зависая в воздухе и окружая место финальной битвы, словно предчувствуя конец своего убийцы. Капитал узнавал лица пропавших без вести, чьи имена, словно молитвы, произносил каждое утро, закрыв глаза и вцепившись зубами в сигарету без фильтра.
Они все пропали здесь, никто не вернется домой. Дети, совсем малыши и постарше, подростки, взрослые – все внимательно наблюдали, как последние души покидают раскрытый в предсмертном крике зев монстра.
Миша видел, как девятилетний мальчик держит свои детские ладони поверх мужских пальцев, позволяя слезам скатываться по едва видимым щекам. Он улыбнулся, кинув благодарный взгляд на полицейского и коротко кивнув.
Рывок, и клинок вошел глубже, проворачиваясь по часовой стрелке, рождая новый хруст разрываемых костей и сухожилий. Мужские пальцы утонули в прожилках на шее монстра, погружаясь под твердую породу его тела.
Визг, расцарапывающий мозг изнутри, резко оборвался, а глаза айшии стали серыми и блеклыми. Раскаленный клинок обломился, оставшись одним осколком в горле монстра, а другим стремительно падал в бушующую гладь озера вместе с телом полицейского.
Миша видел, как мальчик отпускает его руки, оставаясь возле монстра, устало улыбаясь. Его губы дрогнули, прошептав немое «спасибо».
Темная вода сомкнулась над его головой, а тело резко стало тяжелее. Душа Антона отпустила его и теперь, капитал чувствовал, что дико устал. Волны гуляли по озеру, взмывая вверх и снова падая, не давая сделать спасительно глотка кислорода.
И тут Миша вспомнил, что все это время не видел, выбралась ли Анна.
Белые глаза? Нет, ему померещилось. Это все вода и гребанный монстр.
Анна видела всех, кто погиб на этом озере. Она видела происходящее глазами своего брата: как Мишина рука ворвалась в деревянную грудь, сжав пальцы на древней рукояти ритуального клинка, как высвободили его из деревянного плена, издавая скрежет и влажный, чавкающий хруст.
Эн видела, как ладони ее брата, бледные и едва видимые, легли на крупные пальцы капитана, а затем они вонзили острие клинка в горло монстра.
И тогда ее отбросило. И в духовном, и в физическом плане. Словно кукла, женское тело пролетело по камням, сдирая и без того натерпевшуюся кожу.