- Нет уж, уважаемая гражданка, теперь только стандартные свидания. Кафе, там, цветочки, шоколадки. Никаких легенд, никаких ритуалов и кровавых жертвоприношений и никаких, к черту, пожирателей душ!
Анна засмеялась в голос, удивляясь той легкости, которая окутала ее изнутри. Ее словно анестезировали, лишив чувства боли и отчаяния. А может, так и должно было быть? Она знала, что ее брат вновь спас ее, что помог Мише уничтожить это чудовище. И что он свободен, его душа теперь свободна. А значит, она выполнила свое обещание.
Анна закрыла глаза, ярко вырисовывая перед глазами образ озера, его гравийных берегов и высокого мужчины, крепко вцепившегося в ее руки. Она не жалела о своем поступке, ни секунды.
Внутри нее горел яркий огонек, что все сделано правильно. А еще, Анна поняла, что готова была отдать за этого человека не только свои глаза, но гораздо большее.
— Миш?
— Что?
— Я, кажется, влюбилась.
— Неужели?
Девушка уткнулась лицом в его грудь, зажмурив глаза и вслушиваясь. Она слышала, как он вздохнул и усмехнулся, представила, как на его губах скользнула улыбка, а морщинки появились в уголках уставших глаз.
Возможно, все это были мелочи и глупо. Но Анна хотела помнить его глаза. Больше всего она боялась забыть их серый оттенок, словно густой утренний туман над спокойной рекой. Боялась потерять его такой терпкий и неповторимый аромат, дающий ей ощущение безопасности и тепла.
— Вот только от него жутко воняет табаком.
— Ладно, — фыркнул мужчина, улыбнувшись, — ты же не отвяжешься просто так, да?
Девушка отрицательно покачала головой, все еще уткнувшись в широкую теплую грудь Михаила.
— Брошу я курить, брошу. Мало что ли у меня других вредных привычек.
— Обещаешь?
Пальцы мужчины аккуратно обхватили лицо девушки, поднимая его к себе. Взгляд серых глаз быстро пробежал по изогнутой линии тонких бровей, по сомкнутым глазам, с подрагивающими темными ресницами, по россыпи веснушек вокруг маленького вздернутого носика, по нежно-розовым губам, расплывшимся в лукавой улыбке.
Он усмехнулся, чувствуя, что перед ним сейчас тот маленький неугомонный пазл, которого так не хватало в его жизни. А дальше он уже не позволит никаким айшии, левиафанам и прочей нечисти посягаться на ее душу. И, в глубине своего внутреннего апокалипсиса, капитан, наконец-то, признался себе, что сдается, позволяя этой юной особе утащить его сердце.
Сгребая девушку обратно в охапку, Миша поцеловал ее русо-рыжую макушку, чувствуя, как она улыбается. Вот, пожалуйста, они только грохнули кровожадное чудище, а она уже диктует свои правила. Женщины!
— Обещаю, Анна.
Тонкие женские руки обвили мужскую спину, крепко вцепившись пальцами в мокрую служебную рубашку. Он ее оплот, ее крепость, за которой маленькая Анна всегда будет в безопасности.
— Уж если ты отомстила этому ублюдку спустя девятнадцать лет, то и Мальборо ты в покое не оставишь.
— Я тебя ненавижу, капитан!
— Ты уже говорила это, а потом пришла извиняться, помнишь?
Анна фыркнула, стукнув его кулаком по спине, улыбаясь. Если бы он знал, как она двадцать минут стояла возле его подъезда, не решаясь зайти, то не шутил бы так. Хотя, кто этих мужчин знает?
******
- Бог, обитающий в груди моей,
Влияет только на мое сознанье.
На внешний мир, на общий ход вещей,
Не простирается его влиянье.
Мне тяжко от неполноты такой,
Я жизнь отверг и смерти жду с тоской.
Повисла тишина. Мужские пальцы на автомате потянулись к нагрудному карману, чтобы нащупать красную пачку Мальборо. Дурацкая привычка. Он не курит - обещание, ловко вытянутое из его уст и ставшее делом принципа.
Иногда, в порыве сильных эмоций он забывался и курил, чертыхаясь и выветривая табачный запах из кабинета. Она делала вид, что ей это не нравится, морщила курносый носик и фыркала, но при этом вновь и вновь утыкалась лицом в широкую мужскую грудь, вдыхая родной аромат.
Глупо, привязываться к мелочам. Но разве не из этого состоит наша жизнь?
— А ничего более оптимистичного не было?
Пробурчал капитан, разглядывая мягкий переплет, на котором большими буквами красовалась фамилия автора - Гете.
— Нет, я тебе уже говорила, что Фауст это немецкая классика. И мне нужно написать о философском драматизме произведения и той идее, которую преследовал автор.
— Об идее загнать всех на тот свет этой депрессией?
Миша вскинул бровь, отложив книгу на стол, рядом с Анной, которая упрямо выводила слова на бумаге. Вторая ее рука лежала на табличке с аккуратно выбитыми точками. Она меньше нервничала, когда ей ставили диагноз - аниридия, аномальное отсутствие зрачка, чем перед этим экзаменом.