Так как мы прибыли на несколько минут раньше, чем полагалось, у меня еще есть время как следует разглядеть выстроенных в порядке старшинства наследных принцев. Их примерно пятнадцать. Они сидят безмолвно, неподвижно.
Официальный пост магараджи, должность премьер-министра, передается им по наследству, в соответствии с очень строгими правилами, своим братьям или сыновьям. Король Непала почти никогда не показывается своим подданным. Он олицетворяет духовную власть. Справа, строго по рангу, сидят принцы, одетые в такие же сверкающие мундиры, затем министры, высшие офицеры армии — словом, вся непальская знать и именитые лица.
Сидящий рядом Ишак шепчет:
— Потрясающе! Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно… Мне кажется, я долго не выдержу.
Действительно, стоило мне принять вертикальное положение, как сквозь повязки начал просачиваться гной. Ишак тоже в затруднительном положении: этикет здесь весьма строг, один из самых строгих в мире, и лицу, удостоенному приема во дворце, не полагается выполнять обязанности фотографа. Но в этой стране фотография пользуется громадной популярностью, и присутствующие смотрят сквозь пальцы на нарушение этикета. Время от времени вспыхивает магний: Ишак исподволь фотографирует. Затем он вновь становится «приглашенным». Официальные придворные фотографы возятся с колоссальными аппаратами на штативах, которые они устанавливают так тщательно, как будто боятся, что в случае неудачи им отрубят голову.
На Ишака они посматривают со снисходительным видом. «Какой-то любитель… — думают они. — Нельзя же сделать снимок на лету!»
Кристиан Бель поднимается и обращается к магарадже с речью на английском языке. От имени Франции он благодарит магараджу за данное нам особое разрешение посетить Непал.
— Высочайшая вершина, побежденная человеком, находится в Непале, — говорит он.
В знак благодарности он преподносит магарадже от имени президента вышитый стенной ковер в современном стиле, обюссоновской работы. Однако в Непале этот вид прикладного искусства неизвестен, и, когда Кристиан Бель объясняет, что это не ковер, который расстилают на полу, а род вышивки, служащей, подобно картине, для украшения стен, все удивлены. Молчание нарушается шепотом восхищения.
Снова наступает тишина, затем встает магараджа. Отвечая нашему послу, он говорит, что с радостью дал это разрешение, которое мы использовали наилучшим образом. Этот акт, действительно носящий исключительный характер, показывает, как стремится магараджа содействовать укреплению дружеских отношений между Францией и Непалом, некогда установленных усилиями его отца и Сильвена Леви, великого французского ученого, специалиста в области санскрита.
Во время его речи наследные принцы переглядываются и незаметно посматривают на часы. Остается всего несколько секунд: неужели этикет будет нарушен? Нет! Магараджа произносит еще несколько любезных слов, и церемония окончена. Словно по волшебству, вельможи исчезают.
Через несколько минут начнется полуофициальная часть. Некоторые лица возвращаются уже в обычной форме: черный мундир, шапка из подстриженного меха, а вместо орденов — лишь знак гурков: две скрещенные золотые сабли. Снова появляется магараджа. На этот раз на его груди лишь один орден — крест Почетного легиона. Общий тон изменился: мои товарищи беседуют с министрами и с наследными принцами, любующимися выставленной на большом столе вышивкой. Магараджа подходит ко мне, и в течение нескольких минут мы ведем дружескую беседу.
Я говорю ему о симпатии, которую питаю к его родине, так малоизвестной на Западе, о превосходном впечатлении, которое произвел на нас сопровождавший нас офицер Ж. Б. Рана. Ж. Б. немедленно производится в лейтенанты, а его жалованье удваивается! Весьма взволнованный, он, стоя на почтительном расстоянии, робко рассыпается в знаках благодарности и, согнувшись вдвое, отвешивает магарадже уже известный нам странный поклон.
Эти суровые воины, как показывает история, едва ли склонны к нежным чувствам. Поэтому я поражен, увидев такое внимание, столько доброты по отношению ко мне. Внезапно воцаряется молчание: входят какие-то лица, почтительно несущие небольшие коробочки. В чем дело? Магараджа встает, меня переносят на середину громадного зала. Нас окружает двор. Тут же присутствуют недавно прибывшие послы Англии и Индии со своими атташе.
Торжественно открыв футляры, магараджа объясняет, что король нездоров, а потому поручил ему вручить мне высший орден Непала, которым награждаются лишь солдаты и офицеры непальской армии во время войны, а именно «Доблестную правую руку гурков».