— Марго знает?
— Да. Но больше никому об этом говорить нельзя, — наставляет отец. — Ни одной живой душе. Даже лучшей подруге. Обещай мне, Аннеке.
— Обещаю, Пим. Обещаю. Скоро это будет?
— Достаточно скоро. Папа обо всем позаботится.
Вдруг она обнимает отца. То, что ее посвятили в планы, придает ей чувство тайной гордости. После этого ей ничего не остается, как любить Пима еще сильнее.
— А пока улыбайся, — он гладит ее по затылку, — и постарайся не тревожиться. Наслаждайся беззаботной жизнью насколько это возможно.
Тем вечером Анна сидит за узеньким туалетным столиком и прихорашивается на ночь. Накидывает на плечи полушалок, в которой обычно расчесывает волосы. Накидку из бежевого атласа с рисунком из роз и бахромой. Но щетку для волос достает — просто смотрится в зеркало. Вот оно — лицо человека, который скоро заляжет на дно. И пытается храбриться. Весь ужин она улыбалась и благовоспитанно помогала убирать посуду. Может, она и правда умеет быть смелой? Значит, они будут скрываться? Ну и что? Иные евреи и не такое повидали. Согнанные в гетто Йоденбурта за колючую проволоку. Угнанные в Германию, как рабы, арестованные и отправленные в ужасный лагерь. Она будет благодарной и храброй. Если подумать — это ведь приключение? Даже подвиг. Она тихо берет щетку и начинает расчесывать волосы, но тут появляется Марго в ночной рубашке и забирает щетку из ее рук.
— Позволь мне тебя расчесать, — говорит она.
Анна не сопротивляется.
— Пим мне сказал, — шепчет она.
— Да, — вот и все, что отвечает Марго. Щетка движется вверх-вниз, пока она смотрит в овал зеркальца. Это так успокаивает. Кажется, Марго может вычесать все ее страхи, тревоги, все мировые проблемы, которые тяжело стучатся в дверь. Рука сестры с мягкой щеткой проводит по всей длине ее волос. Внезапно она чувствует любовь к Марго. Не просто отвлеченной, а от всего своего доброго и великодушного сердца.
— Я тебя обожаю, знаешь, Марго, — шепчет она.
— Знаю, конечно, — отвечает та. — Я же прелесть.
— Да нет. Я… я хочу сказать, что люблю тебя. Что бы ни случилось, мне важно, чтобы ты это знала.
Марго продолжает расчесывать сестру, но затем наклоняется и легонько целует ее в затылок:
— И я тебя люблю, глупенькая.
Анна зажмуривается. Когда они были маленькими, Пим частенько рассказывал «историю двух Паул». О невидимых близняшках, тайно живущих в их доме. Хорошая Паула — вежливая, вдумчивая и послушная, никогда не жаловалась. Плохая же шалила, часто думала только о себе и легко сердилась. Открыв глаза, Анна встречает в зеркале свой собственный взгляд. Иногда она представляет, что это она сама — нечеткое отражение, а та, что живет в зеркале, и есть настоящая. Не та, невыносимая, Анна. Не Анна, полная страхов. Не всезнайка. В общем, не плохая Паула, а хорошая Анна. Храбрая Анна. Анна, Любезная Богу.
Поначалу мама говорит, что повестку получил Пим, но потом сестра признается: уведомление из Центра перемещения евреев со штампом тайной полиции пришло на ее имя. Формальная отписка от гауптштурмфюрера СС с резиновой печатью и требованием чтобы Марго Бетти Франк, еврейка, явилась для отправки в трудовой лагерь на территории Германии. Когда Пим приходит с работы и узнает об этом, он решает переселяться в укрытие на несколько недель раньше, чем планировалось. Когда приготовления приходится делать быстро, поддаться панике ничего не стоит. Анна собирает свои бигуди, любимые книги, черепаховый гребень, чистые носовые платки — и немного странных вещей. Старые билеты на каток Аполло на Стадионвег, расписной дрейдл — ханукальный подарок бабушки Атисы, альбом со стихами, исписанный одноклассниками, открытки с кинозвездами и ракетки для настольного тенниса. Воспоминания важнее платьев, утверждает она. Конечно же дневник тоже осторожно тщательно упаковывается. Та самая тетрадка в красную шотландскую клетку, которой она поверяла все радости и горести — и неразбериху последних дней тоже. На столе в гостиной — письмо квартиранту. В нем — намек, что они покидают страну и едут в Швейцарию, к родственникам Пима. На следующее утро они незаметно пробираются по городу в укрытие: заднюю пристройку конторы Пима на Принсенграхт. В дневнике Анна называет ее Het Achterhuis. Задний Дом.