Узкая улочка заполнена народом, пытающимся перехватить что-нибудь в магазинах в краткий перерыв на обед. Стоя в дверях одной из лавок, Анна заслоняет от проходящего люда Грит, в то время как та избавляется от носок и жокейских сапожек и натягивает на ноги шелковые чулки. Швы на чулках подчеркивают аппетитность ее форм от икр и голеней вверх до бедер под юбкой. Чулки — подарок ее нового парня, канадца. Напротив расположен кинотеатр «Любимая». Канадцам, приглашающим голландских девчонок в кино, название кинотеатра нравится.
— Так ты, значит, бросила своего миленького Хенка? — спрашивает подругу Анна.
Та только пожимает плечиками.
— Хенк — мальчишка. Между нами не было ничего серьезного. — И добавляет, грациозным движением всовывая ноги в замшевые туфли: — А Альберт — мужчина. И относится ко мне, как к женщине.
— Хочешь сказать, что у тебя с ним все было? — напрямик спрашивает Анна, которую очень интересует все, что происходит между мужчиной и женщиной.
Грит стесняется, но отвечает:
— Он говорит, что женится на мне.
Теперь уже брови Анны ползут вверх. Неужели девчонка настолько глупа?
— Женится на тебе?
— Да.
— И ты ему веришь?
— Не знаю. Может быть, верю. А может, нет.
— Но ты все равно с ним это проделываешь?
— Ну так это забавно, Анна. И приятно. По-настоящему приятно.
Анна неопределенно хмыкает.
— Это он? — спрашивает она. Анна имеет в виду крепкого канадца с роскошными рыжими усами в форменном берете и брюках цвета хаки. Он раскуривает трубку, стоя перед входом в кинотеатр.
Грит, не сдерживаясь, хихикает.
— Он и есть. Ланс-сержант. Командир взвода.
— С виду взрослый мужчина, — вынуждена признать Анна.
Грит бросает на нее жесткий взгляд.
— Ты считаешь меня шлюхой?
— Нет. И ты выбрала не то слово. — Анна говорит искренне. Ей не нравится осуждение, звучащее в тоне Грит. Но вся эта болтовня о женитьбе и обязательствах выводит ее из себя. Разве не приводят все обязательства к неминуемому предательству? — Я вот только думала, что случится, если ты заполучишь младенца?
Грит отвергает ее сомнения.
— Тогда, хочет он этого или нет, ему придется жениться. Не так уж плохо. Буду канадкой.
— Ага, если только он тебя не обманет.
Грит хмурится, кивает головой.
— Он такого не сделает.
— Не сделает? — Анна дает понять, что не так уж в этом уверена. — Он еврей?
— Еврей? — повторяет за ней Грит, словно хочет уяснить для себя смысл слова. — Мне это не приходило в голову.
— Да ты его и не спрашивала! — продолжает Анна и еще внимательнее смотрит на Грит. — А он-то знает, что ты еврейка?
— Он тоже меня об этом не спрашивал.
— О’кей! И он думает, что ты — честная христианская девушка.
— Ну и что? Что с того? Война закончилась, кому какое теперь до этого дело? — Видно, что Грит разговор неприятен, может, неприятна ей и сама Анна. — С чего это тебя так трогает? — спрашивает она. — Раньше тебя это не парило.
— Не парило, правда. Ты извини меня, — говорит Анна и, возможно, немного и сама в это верит.
Грит закрывает колпачком тюбик помады, которой только что пользовалась, и шлепком вкладывает его в ладошку Анне.
— Это тебе! У меня их много. Нарисуй улыбку на своей мордочке! У тебя получится.
Она хихикает и игриво вертит подбородком Анны из стороны в сторону.
Анна отстраняется и переводит дух.
— Смотри, он уже психует! Давай, двигай к нему, — говорит она, оседлав велосипед, — пока он не променял тебя на первую попавшуюся христианку с роскошной грудью.
Грит бросает на нее обиженный взгляд и тут же переключается на предмет своего интереса на другой стороне улицы. Анна наблюдает за тем, как подруга приближается к своему канадцу и как он расплывается в улыбке, когда его взгляд ловит Грит. Затем следует поцелуй всем на обозрение, рука ланс-сержанта обвивается вокруг талии девушки, и они входят в кинотеатр. Сценка обещает интересное продолжение. Прикосновения, радость, желание, думает Анна.
На следующий день она сбегает из школы одна. Надевает нитку поддельного жемчуга и запудривает номер на предплечье, что она делает теперь постоянно. Затем она едет на Линденграхт и, остановившись перед витриной магазина одежды, красит губы подаренной Грит помадой так, чтобы они выглядели яркими и сочными. Мимо с гиканьем и свистом проезжает грузовик с канадцами в кузове.
А не выглядишь ли ты слишком дешевенькой? — спрашивает Марго. Ее отражение в лагерной робе заполняет стекло витрины, со свитера свисает звезда Давида.