Но тем не менее, даже не смотря на скуку, желание принимать личное участие и выступать в качестве палача категорически не хотелось. После смерти Хантера я вдруг понял, что больше не испытываю к оставшимся заключенным никакого негатива. Впрочем позитива я тоже не испытывал. Ни к чему. Было ощущение, что с его смертью где-то глубоко внутри меня что-то выгорело практически полностью, лишив любого проявления человечности. Даже мимолетная мысль о прекрасном прошлом не всколыхнула ничего. А то, чем я занимался последние полгода и вовсе стало казаться абсолютно бессмысленным и бесполезным. С ног до головы перепачкавшись в крови я так и не нашел удовлетворения в содеянном. Неужели я и вправду рассчитывал его там найти?
Часа через четыре пришло очередное оповещение. Я встал из-за стола и отправился на нижние этажи. Спустившись на лифте и пройдя метров двести по ярко освещенным бетонным коридорам я оказался в оружейной «последнего пути». В пучине затхлого, мертвого воздуха там, как впрочем и всегда, был всего один человек. Такой же безликий как и все мои коллеги, но мрачный, угрюмый и неразговорчивый — палач. Увидев меня он ткнул пальцем на стол. Там лежал пистолет для гуманного упокоения нелегалов. Являйся бы они жителями города, то все было бы иначе — разбирательства, адвокаты, суды и заслуженный приговор, а так… выстрел в голову в упор и все. Человек падает замертво без единой царапины, но с мозгом превращенным в фарш. Дальше на органы или в мусоросжигатель. Такой вот бесславный конец.
Я взял пистолет в руку, он показался мне тяжелым, массивным и неудобным, проверил электронную обойму. Индикатор безымоционально пискнул и засветился. Две цели — два заряда.
Я пересек помещение и вышел уже в другую дверь. В лицо еле заметно пахнуло свежим воздухом. Сделав вдох я закрыл забрало и осмотрелся. Оскалился.
Во внутреннем дворике окруженном темными стенами, с смотрящими на него множеством маленьких окон камер, людей было гораздо больше, чем обычно. Помимо двух приговоренных, что с завязанными за спиной руками стояли на коленях и смотрели в мою сторону было еще шестеро. И все как один на броне имели эмблему трехголового пса. Двое стояли у заключенных, положив стальные руки им на плечи, оставшиеся четверо стояли у стены слева от меня и внимательно наблюдали, держа в руках оружие.
— А вот и наш товарищ сержант, — раздался голос ближайшего из четверки. Он был без шлема и довольно улыбался — Шульгин. — Что-то не сильно ты торопился. Мы тебя заждались.
Его слова эхом отразились от бетонных стен и взмыли куда-то высь искажено повторяя сказанное, в окнах началось шевеление и сквозь небольшие просветы начали прорисовываться лица любопытных наблюдателей. Возможно, в будущем кто-нибудь из них окажется здесь и так же под внимательные взгляды бывших сокамерников превратится в кусок мяса, а пока они будут лишь свидетелями не самого справедливого правосудия.
Ничего не ответив я отправился в сторону приговоренных, на ходу активируя режим стрельбы. Желание находиться рядом с главой всей силовой структуры города попросту не хотелось. Поэтому нужно было просто закончить все поскорее и уйти. Совсем. С последующим увольнением.
Вытянув руку, остановился. Предо мной был парень чье имя я так и не смог вспомнить. Приложив ствол ко лбу, нажал. Легкая вибрация в ладони и с выпученными глазами и открытым ртом покойник завалился на пол, гулким эхом послышался смешок Шульгина и какие-то его слова. Я не слушал ибо велико было желание развернуться и проделать с ним похожую процедуру.
Я сделал шаг сторону, боковым зрением видя как уносят тело убитого мной заключенного и посмотрел на вторую жертву. Она не моргая смотрела в мое лицо, по щекам текли слезы, но она улыбалась. Так искренне… Ее губы шевельнулись, я не услышал сказанного, но смог это прочесть и дополнить в своей голове.
— Максим… — ее голос вспыхнул в моей голове и от услышанного я вздрогнул. Она замолчала, но… — Мы ведь всегда будем вместе? Ты мне обещал. Помнишь?
— Да. Ты для меня все, — послышался мой ответ, а перед глазами появилась квартира. Старенькая, с потёртым обоями и кровать, в которой мы лежали. Ее голова была на моем плече, а длинные волосы раскинулись на моей груди. — Просто не всегда получается это правильно показать. Просто…