— Я не могу забеременеть, — сказала она ему. — После того, как я сбежала… было слишком сильное кровотечение. Меня пришлось оперировать.
Он спокойно изучал ее.
— И что ты чувствуешь по этому поводу?
Его любимый вопрос к ней — что она чувствует по любому поводу.
Она пожала плечами.
— Я была благодарна за то, что не приведу еще одного ребенка в этот ад.
Он молчал долгую минуту.
— Знаешь, меня восхитила твоя решимость спасти его в ту ночь. То, как ты доверилась мне, чтобы забрать его, хотя я видел, что это убивает тебя. Это заинтриговало меня.
Ее сердце заколотилось от воспоминаний.
— Как он?
— Хорошо, — сказал он ей, наконец-то дав ответы на некоторые вопросы. — Он с… парой, которая его любит.
Сердце забилось, она сглотнула.
— Это хорошо. Спасибо.
Он ничего не ответил на это, и, отмахнувшись от темы, она задала единственный вопрос, который беспокоил ее уже некоторое время.
— Откуда у тебя столько денег?
Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, а затем поднял свою кружку.
— Это долгая история.
Она выключила чай.
— У меня есть время.
Его губы дернулись.
— Когда мне было пятнадцать, я сжег приют, в котором жил, убив около восьми взрослых. Тогда пожар был большим событием. Трое из взрослых были членами Синдиката.
Она сделала резкий вдох, на середине разлива.
— Что они сделали?
Мрачная улыбка рассекла его губы.
— Сделали меня убийцей. В то время я ничего не имел против них, и они знали, что мне не сложно убивать. Поэтому они послали меня охотиться за их целями. Это принесло мне много денег, которые я потом вложил в разные предприятия, заработав еще больше денег.
Он сделал глоток своего напитка, прислонившись к стойке, наклонив голову на одну сторону, наблюдая, как она обрабатывает информацию.
— Ты занимаешься… секс-рабынями? — спросила она, колеблясь, надеясь, что это не так, но не понимая, что она почувствует, если это так. К ее огромному облегчению, он покачал головой.
— Это слишком грязно и слишком много командной работы. Я больше охотник-одиночка.
Она не удивилась, что он не стал комментировать мораль. Его чувство морали было искажено, и она это знала.
— Так когда ты их покинул? — спросила она, любопытствуя, как пятнадцатилетний подросток стал таким убийцей.
— Как только у меня появился доступ к их маленьким секретам. Примерно через четыре года после того, как я начал на них работать.
— Почему?
— Я решил их уничтожить.
Он сказал это так непринужденно, так просто, что Лайла покачала головой, не веря, что девятнадцатилетний парень мог даже подумать об этом.
— Ты решил их убрать с пути?
— Да, но это очень старая, очень могущественная и очень разветвленная организация. Нужно время, чтобы расставить все по местам.
Она изумилась этому.
— Подожди, разве они уже не знают твое имя и не следят за тобой? Как бы ты это провернул?
Он мрачно усмехнулся.
— У них никогда не было моего имени. Я работал на них как номер, и как только я закончил, я исчез на некоторое время. Все деньги ушли в Blackthorne Group. Это тоже не мое имя, но я взял его себе.
— А Даин? — спросила она.
— Это знаешь только ты, flamma, — мягко сказал он ей, и она воспользовалась моментом, лелея еще один маленький подарок, который он ей сделал.
Отпив глоток чая, она посмотрела на него из-под ресниц, увидев, как солнечный свет играет в его золотисто-зеленых глазах и сверкает в черных. Оба глаза представляли обоих мужчин — Блэкторна и Человека-Тень внутри него. Что напомнило ей…
— Почему Человек-Тень? И когда ты… стал им?
Он засунул одну руку в карман тренировочных штанов, держа кружку в другой, и, черт возьми, выглядел он хорошо. Она подавила в себе запоздалый порыв тепла.
— Я — Человек-Тень, — заявил он. Он должен был выйти, чтобы разобраться с Синдикатом. Он мог ходить, добывать информацию, делать то, что другие не могли. С ним все было просто. — У Blackthorn Group есть доступ к текущим данным, а у меня — к прошлым. Между всей информацией, которая у меня есть, все стало проще
— И почему ты хочешь. Уничтожить Синдикат?
Первый признак жесткости напряг его тело.
Его челюсть слегка напряглась, когда он уставился на нее, и она ждала, не зная, задела ли она нерв или он просто задумался. После долгой минуты он поставил кружку и направился к холодильнику.